Интервью руководителя Западно-Каспийского теруправления Росрыболовства Магомеда Джафарова

Неожиданная активность инспекторов рыбоохраны Западно-Каспийского территориального управления Росрыболовства объясняется достаточно просто: в середине октября у этой организации появился новый руководитель — в прошлом известный дзюдоист с мировым именем Магомед Джафаров. Корреспондент «НД» встретился с ним, чтобы выяснить, что, собственно, происходит: временное «закручивание гаек», призванное показать, что в отрасль пришел серьезный человек, с которым отныне надо считаться, или же речь идет о начале системной работы по наведению порядка на многочисленных водоемах региона?

— Магомед Раджабович, нового начальника всегда сравнивают с его предшественником. Как правило, в первые месяцы после назначения происходит негласное соревнование «разных школ управления».

— В моем случае такое сравнение было бы не совсем корректным — мой предшественник Атай Баширович (Алиев. — «НД»), создавший Управление, полгода назад покинул свой пост в связи с выходом на пенсию, и Управление на это время по существу осталось без руководства. А поскольку он был очень жестким и принципиальным руководителем, ослабление контроля люди почувствовали сразу. И за короткое время налаженная им схема работы практически полностью перестала работать — всё решали уже не начальники отделов, а некоторые рыбинспекторы, сразу почувствовавшие себя некими князьками на местах. В самом аппарате Управления также резко ослабла трудовая дисциплина — люди начали прогуливать, регулярно опаздывать на работу, раньше уходить домой. В общем, наступил некий период безвременья, связанный с ожиданием нового руководителя.

— Кстати, почему на это место назначили именно вас? Многие связывают это с вашим спортивным прошлым (с некоторых пор дзюдо в России очень способствует карьерному росту).

— Мои успехи на татами, может быть, и учитывали, но, уверяю вас, не они сыграли главную роль в моем назначении. Дело в том, что пришел я сюда не с улицы, ведь до этого я работал заместителем руководителя ГУ Дирекции особо охраняемых природных территорий, охраны животного мира и водных биоресурсов. До 2008 года, когда было создано Западно-Каспийское территориальное управления Росрыболовства, охраной рыбных запасов республики занимались и мы тоже. Так что для меня это не неожиданный поворот в карьере, а, скорее, возвращение к тому, чем приходилось заниматься раньше.

— Хорошо, вернемся к ситуации, с которой вам пришлось столкнуться сразу после назначения. С чего вы начали?

— Естественно, с укрепления трудовой дисциплины; люди должны были услышать сигнал о том, что пора, наконец, снова заняться работой. Одновременно определял для себя потенциал каждого работника — сумеет ли он работать в новых условиях, впишется ли в команду? Или это балласт, от которого рано или поздно придется избавляться.

— Такой подход, как правило, свидетельствует о том, что вскоре в организации начнется большая чистка.

— Она уже идет, за полтора месяца мы поменяли более 10% прежних инспекторов. Некоторые ушли сами, поняв, что не смогут работать в новых условиях, поскольку требования стали жестче, а круг должностных обязанностей — шире. От других мы избавились сами. Мало кто любит выносить сор из избы, но я вынужден признать, что некоторые инспекторы, проживающие в местах активного лова рыбы, практически срослись с браконьерами, работали на свой карман. Не скажу, что таких людей оказалось много, это не так. Тем не менее, они были и бросали тень на всех остальных — ложка дегтя, как известно, портит бочку меда.

— Поскольку ваше управление осуществляет свою деятельность не только в Дагестане, но и на территории Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Ингушетии и Чечни, очевидно, что чистка проходит во всех этих регионах?

— Из-за недостатка времени пока мы ограничились только Дагестаном. Дело в том, что в наших отделах рыбоохраны по этим республикам работают по 6—7 инспекторов, тогда как в Дагестане их 105 человек. Это объясняется тем, что тут фронт работ намного больше — помимо рек и озер здесь имеется Каспий, традиционно являющийся зоной повышенной браконьерской активности. Честно скажу, если бы мы попытались решить проблемы борьбы с ними только своими силами, вряд ли преуспели бы в этом. Я вам коротко обрисую ситуацию, и вам все сразу станет понятным.

Смотрите, как сегодня работают браконьеры. Прежде чем выйти на промысел, они заблаговременно выставляют дозоры (люди, стоящие в них, должны оперативно предупредить о появлении инспекторов). Браконьерские группы в обязательном порядке сопровождают разного рода «крышующие», причем транспорт у них исключительно элитный — джипы «Мерседес», тойоты «Ленд крузер»-«двухсотки». Я уже не говорю о том, что все браконьеры имеют оружие, тогда как наши инспекторы до недавнего времени выезжали на рейды безоружными. Плюс ко всему — местная специфика… Как-то наши работники задержали группу браконьеров из Нечаевки (в последние годы это село в Кизилюртовском районе превратилось в некий браконьерский центр на Сулаке). Так вот, на помощь им сразу же пришла толпа вооруженных жителей селения. От расправы наших работников спасло лишь вмешательство работников полиции, с которыми мы часто проводим совместные мероприятия по охране водных биоресурсов.

Помимо МВД огромную помощь в работе нам оказывают другие государственные органы, занимающиеся охраной рыбных запасов. В Дагестане, в частности, это Махачкалинская природоохранная прокуратура, Управление ФСБ по РД, подразделения Пограничного управления ФСБ России по РД. Есть совместный приказ Федерального агентства по рыболовству, ФСБ РФ и МВД РФ, в котором говорится об обязательном сотрудничестве этих структур. Понятно, что ресурсы этих организаций намного больше наших. К примеру, работа с Пограничным управлением ФСБ России по Республике Дагестан позволяет нам периодически использовать авиацию — в рамках реализации наших совместных программ организованы регулярные контрольные облеты на военных самолетах побережья Каспийского моря от границы с Республикой Калмыкия до южной границы России. Это помогает нам обнаруживать замаскированные браконьерские морские и речные базы-стоянки, плавсредства, осуществляющие лов в особо охраняемых зонах, контролировать ситуацию на устьевых участках рек и рыбоходных каналов, фиксировать места активного лова.

— Авиация, браконьерские дозоры, оружие… Складывается впечатление, что на водоемах Дагестана идет настоящая необъявленная война.

— Это действительно война, на которой используются любые средства. И выиграет в ней тот, кто технически более подготовлен, кто сможет постоянно опережать противника, предугадывая его действия и срывая планы.

— Простите, вы сейчас говорите о необходимости серьезной разведывательной работы? Или я ошибаюсь?

— А как вы думали? Сегодня перед каждым нашим инспектором поставлена задача создания действенной агентурной сети, больше того, в некоторых населенных пунктах такие сети уже начали работать и выдавать результат. Во многом это объясняет наши успешные рейды в последнее время. А как, скажите, мы узнали бы о подпольных цехах в домовладениях, транспортировке крупных партий рыбы, если бы не помощь местных жителей, общественности? Я постоянно объясняю своим работникам, что рейды — это, конечно, действенный метод борьбы, но окончательно искоренить браконьерство мы сможем лишь тогда, когда абсолютное большинство жителей прибрежных сел и поселков поймет, что это зло, с которым надо бороться всем миром.

— А у браконьеров своя разведка имеется?

— Да, это очевидно. До того как в Управлении начались первые «чистки», у нас случилось несколько «пустых» рейдов. После этого я ввел такую практику: перед каждым выездом на мероприятие все инспекторы обязаны были сдавать старшему группы свои сотовые телефоны. Утечки информации сразу же прекратились, и «пустые» рейды остались в прошлом. Кстати, отрадный момент — после первого этапа кадровых чисток я распорядился перед рейдами телефоны уже не изымать. И в итоге получил мощный заряд оптимизма — никакой утечки не случилось.

Кроме того, после целой серии наших успешных рейдов, о которых мы сразу же сообщали в СМИ, начали активно работать наши «телефоны доверия». По первому из них (68-10-18) нам можно сообщить о фактах проявления коррупции среди сотрудников Управления, два других (8-963-429-63-73 и 67-11-57) — «горячая линия» рыбоохраны. По ним можно звонить в любое время суток — в Управлении постоянно дежурит оперативная бригада, готовая немедленно выехать к месту нарушения.

— Скажите, пожалуйста, а возможен ли в принципе коренной перелом в работе по защите рыбных запасов? Иными словами, можно ли в достаточно короткие сроки искоренить случаи массового, системного браконьерства?

— Уверен, что можно, в противном случае я бы на эту работу не пошел. Лично для себя я поставил такую задачу: за год добиться ощутимого улучшения ситуации на наших водоемах. Чтобы в пору нереста ни одна наша река, ни один судоходный канал не были перегорожены частоколами сетей. Чтобы ушла в прошлое эпоха «электроудочников». Задачи, считаю, вполне выполнимые. Тем более что главные браконьерские центры в республике на виду, что во многом облегчает задачу. На Сулаке это Нечаевка, о которой я упоминал, на Тереке — селение Шава. С нарушителями закона, массово занимающимися браконьерством, в том числе с использованием электроудочек, будем бороться жестко и системно. Как видно из сводок, борьба эта уже ведется.

Федеральное агентство по рыболовству пообещало нам оказывать в этом деле всемерную помощь. Сегодня мы полностью обеспечены автотранспортом, наращиваем количество собственных плавсредств. Помимо имеющихся четырех больших речных катеров на днях мы должны получить партию резиновых лодок с руль-моторами, что позволит нам организовать патрулирование протоков в зарослях камыша, являющихся прибежищем браконьеров. Сейчас решаем с Москвой вопрос о закупке пяти беспилотных аппаратов воздушной разведки, которые будут регулярно облетать районы повышенного риска. Практически решен вопрос о выделении нашим работникам огнестрельного оружия. В общем, работа идет, и ее результаты, уверен, жители республики смогут увидеть уже будущей весной.

— Помимо борьбы с браконьерством ваша организация занимается вопросами воспроизводства рыбных запасов. Расскажите немного об этой работе.

— Да, кроме рыбоохраны мы занимаемся организацией и регулированием рыболовства, а также воспроизводством водных биоресурсов. На шести рыбоводных заводах региона, четыре из которых находятся в Дагестане, мы выращиваем молодь осетровых, лососевых, частиковых и растительноядных видов рыб, которую затем выпускаем в естественную среду обитания. Но эффективность этой работы (это мое принципиальное мнение) напрямую зависит от того, сумеем ли мы добиться серьезных подвижек в борьбе с браконьерством. Мы можем выпускать в наши реки миллионы и миллионы мальков, но в итоге вся эта рыба окажется в браконьерских сетях. Это в том случае, если молодь рыбы сможет прорваться сквозь кордоны «электроудочников», уничтожающих все живое в реках и водоемах. Поэтому я сосредоточил все усилия именно на этом направлении, что, конечно же, не означает, что мы снизим активность наших рыбоводных предприятий.

Кроме того, будем продолжать работу по пресечению деятельности незаконных песчаных карьеров вдоль побережья моря и рек (в этом плане мы активно сотрудничаем с природоохранной прокуратурой), добиваться прекращения несанкционированного строительства объектов на побережье Каспия и в охраняемых зонах рек.

На фото: «Это действительно война, на которой используются любые средства. И выиграет в ней тот, кто технически более подготовлен»