«Скупщик рыбы — главный браконьер»

Что мешает развитию рыбной отрасли? Этот вопрос был бы уместен для любого мероприятия с участием чиновников. Потому что сами сахалинские рыбаки в один голос говорят: ни о каком развитии даже мечтать не приходится, речь идёт о выживании. О выживании как компаний, так и рыбопромышленного комплекса в целом. Это и стало темой разговора с генеральным директором ООО «Свободное 2001», председателем НКО «Ассоциация прибрежного промысла», почётным работником рыбного хозяйства Анатолием ОСАДЧИМ.

— Анатолий Александрович, насколько известно, вы более четырёх десятилетий работаете в рыболовном промысле. Насколько трудно стало рыбакам в наше время?

— Чтобы не быть голословным, я приведу лишь один пример. Вот первые лица нашего государства постоянно говорят: необходимо вкладывать средства в глубокую переработку рыбы и морепродуктов. И это правильно, конечно. Полностью с этим согласен. Но вот вам наша ситуация. Мы не только занимаемся рыболовством, но ещё и построили завод с высокотехнологическими линиями, который может выпускать до 250 тонн готовой продукции в сутки. Однако это предприятие у нас вот уже шесть лет стоит закрытым. Потому что мы не можем загрузить его необходимыми объёмами сырца. И это лишь один проблемный штрих. А таких штрихов у нас великое множество.

— На Сахалине нет рыбы?!

— Рыба здесь, конечно же, есть. Но дело в другом. Думаю, вы уже разговаривали со многими нашими коллегами, в первую очередь с председателем Ассоциации рыбопромышленников Анивского района Анатолием КОБЕЛЕВЫМ. И они рассказали вам о тех безобразиях, которые здесь творятся. Поэтому повторяться не стану.

Со своей стороны скажу одно: планомерное уничтожение нашей отрасли началось ещё в 2010 году, когда Росрыболовством руководил небезызвестный Андрей КРАЙНИЙ. А потом это отразилось на всём рыбопромышленном комплексе. И отражается до сих пор. Например, на Сахалине так называемая наука — СахНИРО даёт заключения, которые трактуются в пользу конкретных участников рынка. Тех же рыбоводных заводов, например. Я имею в виду ситуацию, при которых кету могут ловить лишь те, кто выпускает мальков. При этом все забывают — кета это федеральная собственность, она не может принадлежать какой-то одной организации. Или даже нескольким организациям. Это просто незаконно.

Далее, чиновники (с подачи той же науки) постоянно придумывают какие-то новые понятия, типа «шляпы», которые позволяют делить рыбаков на «своих» и «чужих». В итоге всё это приводит к печальным последствиям. С одной стороны, мы видим, как планомерно уничтожаются наши ресурсы, с другой — столь же планомерно уничтожаются и сами рыбопромышленные компании. По крайней мере, многие из них.

— Вы говорите об уничтожении ресурсов. Что имеете в виду?

— Да примеров тут также множество. Это и река Найба, где сосредоточено более миллиона квадратных метров нерестилищ, и которая была признана, что называется, «не нерестовой». Это и Анивский залив, который, фигурально выражаясь, убили, поскольку рыбе не давали туда входить. Это и многие другие водоёмы.

И такая картина характерна для всего региона.

О теневом рынке

— Но если легальным рыбакам не дают возможности нормально работать, кто от этого выигрывает?

— Как кто? Браконьеры! Им безразлично, какие предписания даёт наука или какие постановления принимают чиновники. Они просто «выдалбливают» всю рыбу. И делают это варварски, хищнически. Им ведь безразлично, кто и что запрещает на государственном уровне, их интересует только одно — прибыль. Мгновенная прибыль. А судьбой отечественных биоресурсов они не озадачены. Да и налоги на добычу ВБР они, разумеется, не платят.

Но если отечественное законодательство крайне сурово к нам — легальным рыбакам, то относительно браконьеров оно крайне либеральное. Пойманный за руку браконьер отделывается, как правило, либо небольшим штрафом, либо условным сроком. Так что же не рисковать, если за день он может заработать не одну сотню тысяч рублей?

— И какой выход из этой ситуации?

— А тут нужно идти двумя путями. Во-первых, начать наконец-то реально охранять наши ВБР, а во-вторых, ужесточать наказание за браконьерство.

— Думаете, это поможет?

— А другого выхода просто нет. Тем более суть проблемы лежит на поверхности. По идее, чтобы эффективно бороться с браконьерством, необходимо «выбить» из общей цепочки лишь одно звено — скупщика. Скупщики рыбы — вот кто главные браконьеры. Без них теневой рыбный рынок просто не сможет функционировать.

— Вы сказали, что рыбоводные заводы считают едва ли не всю кету своей собственностью. Но можно как-то повлиять на их аппетиты?

— Повторюсь ещё раз, вся кета, как, собственно, и вся рыба, — это федеральная собственность. И закон не даёт право на иное толкование. Но беда в том, что некоторые деятели на Сахалине сумели воспользоваться ситуацией и подчинить закон своим интересам.

В итоге количество биоресурсов в нашем регионе сокращается. А рыбоводные заводы — одна из составляющих одной общей, большой проблемы.

Часть большой проблемы

— Легальные рыбаки как-то пытаются бороться за свои права?

— Поймите правильно, мы не революционеры и не политики. Мы хотим просто работать. Работать по закону, в правовом поле. Чтобы и объёмы были, и возможности для глубокой переработки и так далее. Но нас просто вынуждают отстаивать свои права. На Сахалине уже несколько митингов. А что толку?

— Сколько рыбы добывает ваша компания?

— В настоящее время порядка двух тысяч тонн. Это очень мало. В лучшие времена мы добывали по семь-восемь тысяч тонн. И это не считалось у нас какими-то запредельными объёмами. А теперь мы вынуждены перебиваться крохами.

— Какие государственные структуры особенно рьяно мешают вам работать?

— Это, в первую очередь, всевозможные надзорные органы. Точнее, мешают даже не они, а те предписания, согласно которым чиновники работают.

Вот мне непонятно, почему мы должны раз в трое суток сдавать на анализы красную икру? Причём для проведения таких анализов требуется на менее полкилограмма икры. Кому и зачем это нужно? Также раз в пять дней мы обязаны сдавать на анализы рыбу разных видов — с головами и без голов. Кто от этого выигрывает? Что это за сверхнеобходимые анализы, для проведения которых требуется не менее четырёх килограммов рыбы?

— А эти анализы платные?

— Конечно! Мы подсчитали недавно и выяснили — за год мы только за проведение различных анализов заплатили соответствующим органам более 650 тысяч рублей. Такой вот у нас бизнес.