«Доброфлот»: остались мы одни на промысле
Глава компании "Доброфлот" Александр Ефремов рассказал о том, как сельдь иваси может удвоить объем российского рыболовства, и как российское рыболовство в целом оказалось не готово к этому удвоению.
В августе 2016 года на ярмарке во Владивостоке появились консервы из сардины иваси, которую не добывали последние 25 лет. Точку продаж «Доброфлота» покупатели обступили со всех сторон, а очередь растянулась на несколько десятков метров. Из-за ажиотажа в одни руки отпускали не больше трех банок. Для «Доброфлота» иваси – стратегическая ставка, компания готовилась к приходу рыбы несколько лет. Тем большее было удивление руководителей компании, когда стало понятно, что никто из крупных игроков не заинтересовался ресурсом, который не квотируется, и которого, в общем-то, хватит на всех с избытком. Об этом и многом другом на полях Восточного экономического форума рассказал глава компании Александр Ефремов.
КАК ИВАСИ МОГУТ УДВОИТЬ РЫНОК
– Появление иваси сильно изменит рынок?
– Кардинально. Для того, чтобы оценить масштаб этого явления, можно просто вспомнить статистику советского периода. В Союзе вылавливался 1 млн тонн иваси, а параллельно в этой же акватории японские рыбаки брали до 4 млн тонн этой рыбы. Просто для сравнения, сегодня все российское рыболовство по всей стране – это 4,3 млн тонн.
– То есть вместе с японцами мы вылавливали в акватории Дальнего Востока столько же иваси, сколько сегодня добывается в принципе всей рыбы в России?
– Совершенно верно. Даже чуть больше. Это значит, что, по сути, за достаточно непродолжительный период времени мы потенциально получим возможность удвоить объем рыболовства в стране. Если цикличность будет такая, как и 20–25 лет назад, речь может идти о 3–5 млн тонн добычи. При условии, конечно, что этими биоресурсами действительно будут заниматься рыбаки, и если будет соответствующая производственная база и флот.
– Вылов иваси как-то квотируется?
– Нет, никак. Это огромная биомасса, приходящая с Тихого океана, это не наша домашняя рыба, которая нагуливается и нерестится в нашей исключительной экономической зоне.
– А кроме вас кто-то еще заинтересовался выловом иваси?
– Второй год подряд несколько компаний Дальнего Востока пробуют осваивать эти объекты с той или иной мерой успеха. Но на сегодняшний момент, к сожалению, этот вид промысла достаточно утерян, забыт, и его становление сопряжено с достаточно большими рисками и неопределенностями. А риски в рыболовстве – это достаточно дорогая вещь.
– А в чем проблема?
– Практики вылова иваси не было 20 лет. Мы столкнулись с тем, что те знания, которые были у рыбаков, не документированы абсолютно. А там все – и геометрия, и физика, и гидрология, и биология. Нужно учесть геометрию под водой с учетом гидрологии течений, поведения биомассы –и так, чтобы эта биомасса, скажем так, была поймана. Это скажем так, сродни смеси науки, искусства и какого-то такого традиционного промысла. Все решения, методология – в памяти у людей, которые последний раз занимались этим два десятка лет назад. И это не просто слова – цена ошибки очень высока. У нас есть партнеры по промыслу, которые вместе с нами два года назад начинали, они экспериментировали, потеряли на этом полтора миллиона долларов, не добившись результата. На этом остановились, решили больше не участвовать.
– А ученые что предсказывают? Рыба пришла – не уйдет в ближайшие год-два?
– Ученые 10 лет подряд предсказывали ее приход. Это не было неожиданностью, все это знали, готовились к этому. Вот она два-три года назад пришла, ну, и что толку? Она пришла, а ажиотажа особого нет. То есть мы на начальном этапе думали, что очень большое количество флота будет присутствовать на этом промысле, это и нам бы помогло, потому что перенимали бы опыт, смотрели бы, как те или иные решения находят другие. А так, получается, остались одни мы на промысле.
– То есть в ближайшее время вы не ждете, что появится мощный конкурент?
– На сегодняшний момент производственную базу под данный вид промысла нужно формировать достаточно долго. Мы этим уже занимаемся 3-4 года, поэтому в ближайшие год-два я думаю, что не появится.
– Чувствуете себя монополистами?
– Вы знаете, монополистам предполагается какое-то ограничение. В данном случае рыбы так много и она общедоступна, что, по сути, ее может ловить кто угодно. Просто на сегодняшний момент поймать ее не так просто. Поэтому здесь трудно говорить о монополии.
– А как иваси сегодня потребляется? Не забыл ли народ с советских времен эту рыбу?
– Прошлый год показал очень большой интерес. По сути, высокий спрос даже не позволил нам в достаточной мере представить данную рыбу для центральных регионов европейской части страны. В этом году пресервной продукции будет в 10-15 раз больше, и мы надеемся, что все-таки она дойдет до большинства россиян.
– С чем вы связываете такой интерес у потребителя?
– Соотношение цены и качества. Это очень дешевая, вкусная и массовая рыба, поэтому крайне востребована потребителем. А дальше все зависит только от рыбаков, чтобы обеспечить этот спрос у российских потребителей.
– Ну и, наверное, от торговых сетей тоже.
– В какой-то части зависит и от торговых сетей, поскольку необходимо обеспечить логистику с непрерывной температурной цепочкой (–4–5 градусов Цельсия). Мы же делаем не консервы, а пресервы. Рыба в свежем виде помещается в банку с добавлением соли. То есть, по сути, рыба со сроками годности 7 месяцев доставляется до потребителя в свежем виде.
– То есть в принципе, если бы торговые сети брали продукт активнее, то иваси бы еще больше нашли своего потребителя?
– Да, конечно. И это достаточно серьезно изменило бы рынок потребления рыбы в России.
СИЛА БРЕНДА
– Скажите еще несколько слов, кроме сельди, на что вы еще нацелены?
– Мы осваиваем все дальневосточные массовые породы рыб. Это и сельдь тихоокеанская, и минтай, и лосось, сайра – все это традиционно наши продукты. У «Доброфлота» – самая крупная береговая переработка, мы каждый год перерабатываем 30-35 тыс. тонн рыбопродукции на приморском берегу.
– А добываете сколько всего?
– Около 80-85 тыс. тонн.
– Среди коллег по цеху эти объемы – это много или мало?
– С точки зрения объемов вылова я думаю, что мы даже не в десятке дальневосточных компаний.
– А если по береговому производству?
– Если по производству на берегу, мы однозначно крупнейшая компания, я думаю, даже в России. А если взять производство консервов, то, скорее всего, тоже. Cегодня совокупный годовой объём выпуска прибрежного завода «Южморрыбфлот» и плавбазы «Всеволод Сибирцев» – 150 млн банок консервов. В сезоне 2018-2019 мы планируем довести его до 200 млн банок.
– Вы, собственно, одни из немногих компаний, кто создал свой бренд – «Доброфлот» – и продвигает его на всю Россию. Насколько это тяжело вообще, и нужно ли?
– Безусловно, это затратно, требует какого-то творческого такого подхода. Но для нас это вынужденная мера: мы – компания, которая производит продукцию прежде всего для российского потребителя, ведь у нас 85-87% всей продукции идет на внутренний рынок. Поэтому мы должны доносить ценность нашего продукта и формировать узнаваемость у соотечественников.
– Помогает ли в этом плане Росрыболовство? Раньше, года три-четыре назад, была информационная кампания для российских потребителей про ценность потребления рыбы.
– Проект «Русская рыба» идет ежегодно, мы в нем активно участвуем, это действительно нам помогает. Это позволяет за счет, скажем так, такого зонтичного бренда «Русская рыба» вообще привлечь внимание российского потребителя. Дикая экологически чистая рыба, российская рыбная промышленность и, в частности, бренды, которые направлены на российский рынок, такие как «Доброфлот», тоже крайне востребованы в рамках этих программ.
– В конце прошлого года «Доброфлот» подал заявку на вхождение в ТОР «Большой Камень». Более того, в том числе под вас правительство меняло границы этой территории. Не изменилось ли ваше мнение по поводу статуса резидента ТОР?
– Мы с этим вопросом сейчас работаем активно, готовим очередной инвестиционный проект в рамках инвестиционных квот по строительству берегового перерабатывающего комплекса по производству филе минтая, будем расширять свою инвестиционную программу, и, соответственно, претендовать на статус резидента ТОР. На сегодняшний момент как раз вырабатывается та схема, при которой мы должны быть каким-то образом вовлечены в инфраструктурные проекты, сейчас согласовывается этот вопрос. Но пока на сегодняшний момент нет определенности.
– Ваш логотип красуется на заводском комплексе в Артеме, неподалеку от аэропорта Владивостока. Вы его приобрели у предыдущего владельца?
– Да, мы приобрели комплекс у корейской Hyundai Heavy Industries. Эта площадка будет использоваться у нас под расширение производственной базы по пошиву сете-снастных материалов, производству орудий лова, а также для складирования среднетемпературного хранения пресервов сельди иваси. Собственно, основная наша цель – именно обеспечить логистику новому объему с такой температурной цепочкой, которую мы ранее не использовали.
КИТАЙСКИЙ РЫНОК НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ОШИБАТЬСЯ
– А насколько ваша продукция интересна для продвижения на экспорт, и будете ли вы этим заниматься?
– Все-таки для нас основной приоритет – заполнить достаточно дефицитный внутренний рынок. Поэтому пока к экспорту не обращались. Но в будущем мы рассчитываем попробовать свои силы в Китае.
– Такая забота о российском потребителе – это социальная ответственность или все-таки бизнес? От редкого рыбака услышишь, что он не думает про экспорт, где спрос стабильный и выручка в валюте.
– Это не социальная ответственность, это ставка, сделанная на традиционные вкусовые предпочтения российского потребителя, а это достаточно устойчивая вещь, которая на сегодняшний момент в полной мере никем не реализована. Через бренд «Доброфлот» мы доносим эти традиционные вкусовые предпочтения до российского потребителя.
– А на китайского потребителя надо будет что-то другое делать? И марку другую, да?
– Безусловно.
– Вы уже проводили рыночные исследования? Какие сюрпризы могут ждать вас в Китае?
– Рынок Китая очень специфичен и сложен. Сегодня он переживает период поиска. Китайский потребитель, получив в определенной степени материальную свободу, попал в стадию тестирования, пробования. На полки приходит огромное количество товаров, вкусов, рецептур, в том числе очень большой поток русских продуктов. Но особенность этого спроса заключается в том, что это именно тестирование. Как только российский продукт получает поддержку у китайского потребителя, местные производители незамедлительно его подделывают и повторяют рецептуру у себя на производствах.
Думаю, многие помнят бум потребления мороженого и иной, скажем так, молочной продукции. На сегодняшний момент экспорт этих продуктов из России практически иссяк, потому что те зарекомендовавшие себя рецепты, которые были восприняты китайским потребителем, уже удовлетворены за счет внутреннего китайского производства ровно тех же марок, ровно тех же вкусовых решений, даже с теми же цветовыми и визуальными решениями. По сути, в современном мире пищевого производства секретов нету и повторить любой вкус достаточно несложно. А учитывая себестоимость организации производства и производительность труда, которая сегодня есть в Китае, если продукт уже скопирован – шансов противостоять местному производству практически нет.
На этом фоне наша продукция имеет определенные преимущества: дело в том, что мы в состоянии конкурировать не только по рецептурным и технологическим факторам, но и по ценовым. Практически ни один российский производитель не сможет конкурировать с производством на китайском рынке, находящимся в Китае и адресованном на китайского потребителя. А мы в этой части некоторые шансы имеем, прежде всего из-за того, что сырьевая база российская, логистика наша, ну и производительность труда конкретно на предприятиях «Доброфлота» достаточно высокая.
– Есть ли торговые заградительные барьеры на китайском рынке? Насколько этот рынок открыт для российской продукции?
– Китай достаточно аккуратно и цепко защищает свой потребительский рынок, поэтому с этим, конечно, есть проблемы, но в этой части они решаемые.
– То есть сейчас, по сути, вопрос только в вашем стратегическом решении и расширении производства?
– Мы к этому будем однозначно серьезно готовиться, потому что китайский рынок не позволяет ошибаться. Огромный объем, огромные товарные запасы, которые необходимо только на то, чтобы представить, экспонировать свою продукцию на китайском рынке. Ну и, соответственно, риски огромные, связанные с потерей или ошибкой в этом вопросе.
