Плавзавод «Александр Обухов» быстро затонул у владивостокского пирса | фото
35 лет назад, ранним утром 4 мая 1982 года в районе мальцевской переправы у причала в бухте Золотой Рог готовившееся к отходу в море судно потеряло остойчивость и резко опрокинулось на бок на мелководье.
Что представлял собой «Александр Обухов»? Это был крупный перерабатывающий завод (162 на 20 метров, высота борта 12,5 метра, водоизмещение 15,3 тысячи тонн), построенный в 1962 году ленинградскими корабелами как краболов. Он имел большой запас прочности. Спустя 19 лет его и другие плавзаводы этой серии переоборудовали под выпуск рыбных консервов, разрешил судну, ходившему в рейсы с бортовым креном до 3 градусов, выйти в промысловую тихоокеанскую южнокурильскую экспедицию. Ведь до списания судна «по старости» было еще пять лет.
Десять месяцев путины 1981-82 годов. экипаж «Обухова» делал в океане рыбные консервы и брикеты. Незадолго до возвращения в базу капитан-директор Розов заболел, руководство флотилии прислало ему замену. Прибывшего капитана Турушева на «Обухове» знали: четыре года работал здесь старшим помощником. Но экипаж знал и другое: замена капитана произошла не столько из-за болезни Розова, а потому, что «Обухов» не выполнял завышенный квартальный план, чем срывал гонку в соцсоревновании к высоким заявленным годовым результатам. Молодой Турушев рвался к власти, был готов любой ценой добывать «хвосты» и заставить коллектив выполнять поставленные сверхзадачи.
Ступив на постоянно накренившийся корабль, он проигнорировал Устав службы и святую заповедь моряков — «на воде всегда считай себя ближе к опасности». Не удивился крену, поверил успокоительным донесениям и тут же подписал акт: «Судно принял в удовлетворительном состоянии». Так было покончено с функциями капитана, призванного прежде всего отвечать за сохранность судна и жизни находящихся на нем людей.
Среди молодых капитанов считалось в порядке вещей пренебрежение «устаревшими для передового и мощного флота» инструкциями, веками составлявшимися ценой жизни смелых и смышленых моряков, всем своим существом понимавших, что с морем не шутят. Тот же Турушев знал, что плавзаводы выходят в рейсы с недоделками, «залатанными» икорными подношениями Регистру и письмами-обманками Управления: «...учтем, экипаж обязательно устранит недоделки, просим выпустить на промысел». «Обухов» даже в штиль и без перемещений грузов на палубах переваливался с борта на борт. Экипаж считал эту валкость в порядке вещей, и механики устраняли крен традиционным «мареманским способом», маневрируя балластом в бортовых танках. В судовом журнале ничего этого даже не отмечали... И завод продолжал бороздить океан скособоченным...
План они перевыполнили и 2 апреля с полными трюмами прибыли во Владивосток.
За пять суток разгрузились и начали ремонт, Трурушев пообещал руководству компании выйти на промысел раньше на 15 суток.
Напомним: экипаж «Обухова» составляли в целом перспективные, но молодые «кадры», не имевшие квартир и жившие на борту судна; они были готовы работать аж в две смены, лишь бы быстрее выйти на промысел за большими деньгами. А вечерами на судне участились пьянки, ночами в каютах получивших неплохие деньги за предыдущий рейс моряков вместе с ними гуляли веселые горожанки, дело дошло до преступления — в одной из кают изнасиловали несовершеннолетнюю. Когда же для расследования ЧП сюда пришли работники милиции и прокуратуры, пьяный вахтенный помощник капитана дал команду пожарному расчету сбросить их брандспойтами за борт...
Обо всех безобразиях транспортный прокурор Владивостока Громов проинформировал городские и краевые органы власти, сделав акцент на том, что обстановка на борту «пьяного» промысловика неизбежно приведет к большой беде. Потребовал навести порядок. Это представление адресаты получили аккурат перед майскими праздниками, за несколько суток до происшествия. Но абсолютно все руководители Приморского края проигнорировали предписание прокурора.
Для власти все было мелочью по сравнению с докладом капитана: судно и три четверти оборудования инспекция Регистра уже признала годными к выходу на промысел. Можно начинать бункероваться.
В ходе расследования причина трагедии была установлена быстро. Незадолго до гибели «Александр Обухов» ремонтировался на орденоносном «Дальзаводе». Одним из объектов ремонта являлись трубы системы пожаротушения, протянутые по всему судну. На участке трубы, расположенном в четвертом трюме, судоремонтниками была установлена некачественная заглушка из тонкого алюминия, плохо противостоящего воздействию морской воды. Через некоторое время заглушка раскрылась, и пожарные насосы судна стали закачивать забортную воду в трюм. В результате в трюме оказалось порядка 560 тонн воды.
В принципе воды в огромном трюме оказалось немного, и ее никто не заметил. Но топливо и пресную воду на борт «Обухова» только собирались бункеровать. Поэтому плавбаза была лёгкой и, соответственно, вела себя неустойчиво: внизу - пусто, а наверху уже находился груз: практически весь экипаж с пожитками разместился на борту судна. К тому же, в начале мая 1982 года во Владивостоке стояла традиционно очень тёплая погода, в помещениях судна весь день стояла жара, и во всех жилых каютах для проветривания круглые сутки были открыты иллюминаторы.
Утром 3 мая 1982 года механик «Обухова» Верещагин, сдавая вахту, заявил, что при крене более трёх градусов на любой борт судно из-за пустых трюмов заваливается. К тому же в это утро из донных танков откачали 210 тонн льяльных (сточных) вод и мазута. Расчётов остойчивости при этом не производилось, хотя судно стало еще более неустойчивым…
По правилам, следовало найти причину переваливания судна с борта на борт – осмотреть трюма, откачать из них воду, выключить пожарный насос. Но судну предстояла санитарная обработка, поэтому большую часть экипажа капитан отпустил на берег, в том числе старпома Гусева.
Вечером те, кому некуда было уходить с «Обухова», устроили торжество: по случаю завтрашней санобработки плавзавода закололи (чтобы не отравились дихлофосом!) двух кабанов, содержащихся в трюмном подсобном хозяйстве. В каютах – знакомые и малознакомые женщины, подруги-обработчицы, свеженина и хмельное.
200 будущих промысловиков пьют, смотрят телепередачу, в которой был и записанный накануне монолог их бригадира Кудряшовой, только что награжденной орденом Трудового Красного Знамени. Здесь же и сама бригадир - смотрит и слушает себя. Где-то в каютах затерялся и прежний капитан Розов, который зашел на «Обухов» на «огонек» - пришел к своей рейсовой даме сердца...
Вахту с капитаном Трушевым в роковой день несли четвертый помощник штурмана Виктор Поповнин и второй механик Виктор Калянин. Первый — год тому пришел из Дальрыбвтуза, и это была его первая в жизни стояночная вахта. Стаж второго — двадцать лет.
В 22.15 стоявшее на швартовых у пирса в районе Мальцевской переправы улицы Калинина на Чуркине судно самопроизвольно перевалилось с трёх градусов левого на шесть градусов правого борта. Через полчаса при попытках подравнивания судно как «ванька-встанька» завалилось на 10 градусов левого борта. А в 2.20 судно завалилось на 11 градусов.
Чувствуя беду, моряки и их гости начали сходить на берег, откуда безучастно наблюдали за мучениями своего корабля: надстройки скрипели, по верхней палубе катало бочки с горючим. Но даже в это время никаких команд и сигналов общесудовой тревоги не раздалось, хотя от последнего крена по судну пробежала дрожь.
Вскоре два десятка настежь открытых иллюминаторов нижней палубы судна уже вошли в воду, и та хлынула внутрь. В 2.55 корабль накренился на 35 градусов. Еще несколько минут, и «Обухов» лег левым бортом на грунт. Мелководье спасло жизнь сотне людей, прыгавших с «Обухова» в холодноватую майскую воду в 20-30 метрах от берега, или перебиравшихся с гибнувшего судна на борт подошедших плавсредств. Под водой осталось всего десять человек, включая и бывшего капитана Розова. Как показало заключение судебно-медицинской экспертизы, все они были в состоянии сильного опьянения.
По официальным и видимо достаточно точным данным, всего на «Обухове» погибло 12 человек, в том числе бывший капитан «Обухова» и в ходе подъема судна - два водолаза-спасателя. Работы по подъёму судна продолжались почти 9 месяцев. Водолазы извлекали из затопленных кают и коридоров тела погибших, заваривали и закрывали отверстия, герметизировали корпус, откачивали воду.
После подъёма судно было отбуксировано в Дальзавод. Восстановление его, после обследования комиссией, было признано нецелесообразным, судно отбуксировали на слом и разделали в 1986 году. Капитан и второй механик понесли уголовное наказание.
Катастрофа стала громким морским происшествием того времени, которое упорно старались замолчать, хотя «Обухов» лежал у берега на виду у всего города.
Был суд. Были эксперты.
— Корпус не был водотечным. Вода в отсек попала через повреждение трубопровода. Достаточно было двух часов, и насос закачал в трюм 140 тонн воды, что и «съело» остойчивость судна, — констатировал эксперт Маслацов. — Поэтому балластировку нельзя было производить. Не осознав ситуации, вахта все больше раскачивала судно. Будь закрыты иллюминаторы — невежд разбросало бы по углам, набило бы им синяков, не больше. Ведь при соблюдении всех правил эксплуатации плавзавод имел отличную остойчивость и большой запас прочности — угол входа в воду иллюминаторов нижней палубы равен 20 градусам, а верхней — 48 градусам.
— Трагедия произошла из-за самоуверенности капитана, — продолжил судостроитель, лауреат Государственной премии СССР Селезнев. — Нарушение остойчивости в порту у причала — редкое ЧП, и оно всегда особо проявляет способность капитана к борьбе за живучесть корабля. Встречи с Анатолием Турушевым и его помощниками убедили меня: они не знали элементарных основ остойчивости и не могли гарантировать сохранение судна. Ведь при потере в данной ситуации сорока сантиметров метацентрической высоты важно было увеличить остойчивость, а не загружать верхнюю палубу двумя тысячами тонн мазута при непонятном затоплении трюмов. В море их выручали загрузка и многократный запас прочности корабля. Здесь, в нестандартной, расслабляющей близостью берега обстановке, они проявили свою низкую квалификацию и полное безразличие к надвигающейся катастрофе.
Суд строго оценил криминальные просчеты всех, кто исподволь разлагал рыболовный флот и вел моряков к катастрофам. Были названы также и должностные лица «Дальрыбы», превращавшие капитанов в роботов. Оказалось, что «берег» толкал экипажи даже на нарушение санитарных требований, и промысловики не выбрасывали за борт подпортившиеся слои мороженой рыбы — из них делали... консервы для Крайнего Севера. Потому и перетасовывали капитанов: чтобы не успевали вникнуть в проблемы корабля, чтобы как можно больше брали со случайной команды, навербованной в селах. В противном случае капитанов беспощадно списывали на берег...
Посадили же только капитана и второго механика, стоявшего вместе с ним вахту в роковой день 4 мая 1982 года.
