Статья про краболовы "Валка" и "Кальмар" вызвали заметный резонанс в Норвегии

Около пяти лет назад началась «миграция» ряда краболовных компаний с Дальнего Востока в Северный бассейн. Краболовы, приписанные к портам Камчатки, Сахалина, Приморья, устремились в далекие края. Увы, за многими из них потянулся шлейф темных историй.

Сегодня мы публикуем выдержки из журналистского расследования норвежской газеты «Дагбладет Магасинет». Материал увидел свет в ноябре этого года и вызвал в Норвегии заметный резонанс. В нем упоминаются краболовы «Валка» и «Кальмар». Если верить сайту группы компаний «Полар» (Приморский край), суда с такими же названиями являются частью ее флота. На сайте также сообщается, что «Полар» ведет промысел на Дальнем Востоке и в Баренцевом море. У него есть офисы в Прибалтике, Норвегии, Голландии.

Возможно, узнав о том, что о них пишут в Норвегии, владельцы упомянутых судов решат дать свои комментарии и опровергнуть изложенные в этих статьях факты?

Украинец Дмитрий Кравченко (33 года) приехал в Ботсфьорд, что в провинции Финнмарк, чтобы обеспечить будущее своей семьи. 4 сентября этого года он пропал в море. Эта смерть помогает раскрыть бесчеловечные условия работы на краболовных судах и неразбериху в сфере юридической ответственности. (...)

Изначально Дмитрий работал смотрителем в природном заповеднике, но, когда в 2014 году на Украину пришла война, экономика рухнула. Людям стало все труднее и труднее сводить концы с концами.

– Мы поняли, что дальше так жить нельзя и что он должен был куда-то уехать в поисках работы, – рассказывает его жена Ирина.

Один из знакомых рассказал о работе на латвийском рыболовецком судне в районе норвежского побережья. Поздней осенью 2015 года Дмитрий воспользовался этой возможностью. В трудовом контракте указано, что его наняла кадровая компания Mayking Management на Сейшелах. Судно («Валка»), на котором он должен был работать, принадлежало латвийскому пароходству «Балтъюра-сервис». (...)

Ирине и Дмитрию стало легче, будущее стало вдруг светлее. По контракту он должен был зарабатывать 13 000 норвежских крон в месяц. К сожалению, ничего не осталось из того, о чем они мечтали. (...)

Все пять месяцев, в течение которых Дмитрий работал на «Валке», он постоянно замерзал. У него большой размер ноги, рабочая обувь не подходила, и он вынужден был работать в обычной обуви с двойными носками. На палубе термометр часто показывал 15 градусов ниже нуля. Несколько раз работали в холодильнике, где температура была еще ниже.

– Он называл это адом, – говорит Ирина. – Даже если он и зарабатывал хорошо, все равно это не то место, за которое надо держаться. Он пообещал, что больше никогда не поедет туда.

В следующем году Дмитрий искал работу у себя в стране, но безуспешно. 1 января 2018 года он снова уехал в Норвегию в Ботсфьорд: заработная плата была слишком соблазнительной. Небольшой семье нужны были деньги. Владельцы краболовного суда «Кальмар», на котором он получал заработную плату, были прежними. (…)

Прошло две недели со дня звонка капитана «Кальмара». Ирина была на работе и собиралась забирать сына из садика.

– Сначала я подумала, что это какая-то ошибка. Что-то не вязалось в голове. Что звонили кому-то другому. Поэтому я попросила его перезвонить.

Ирина закрыла дверь банка, в котором работает, и села на скамейку у входа, когда снова позвонил капитан.

– И тут я поняла, что все правда. Я потеряла самого дорогого человека, который у меня был.

Через пять дней после звонка капитан прислал письмо по электронной почте: «Сообщаю Вам, что 4 сентября 2018 года Ваш супруг Дмитрий Кравченко вышел из каюты в 3:35 и с тех пор больше не появился на службе. Его нигде не было на судне, поэтому мы считаем, что он упал за борт по несторожности. (…) Трехдневные поиски не дали никакого результата – (…) Кравченко нигде не было. (…) Сообщаю Вам официально о смерти Вашего супруга Дмитрия Кравченко. Искренне прошу принять наши соболезнования, лично от меня и от всей команды».

Электронные данные о местонахождении судна, как выяснила газета «Дагбладет Магасинет», говорят, что «Кальмар» взял курс на север 5 сентября, то есть через полтора суток после исчезновения Дмитрия.

Когда капитану «Кальмара» Игорю Владимировичу Залогину указали на несоответствие между данными отслеживания и тем, что он сказал Ирине о поиске, он настаивал, что Дмитрия искали три дня.

* * *

Ирина рассказывает о сыне, который все еще верит, что его папа жив и работает на борту корабля, что он сильный и выдержит все.

– Он спрашивает каждый день: «А когда папа вернется домой?»

27‑летняя женщина не может сдержать слезы.

– Чего-то я не понимаю. Раз он получал заработную плату, я думала, что он работает в серьезной компании в Норвегии.

То, что ее 33‑летний супруг уже никогда не вернется, – это только один из моментов, которые Ирина Кравченко не понимает. Почему он пропал на корабле в районе Канарских островов, если судно должно было ловить крабов в Норвегии? Он действительно работал на краболовном судне? На кого он, собственно говоря, работал? И почему они не берут на себя ответственность по выплате возмещения или страховой суммы за Дмитрия Кравченко?

Норбертс Петровскис – инспектор из Латвии, работающий в Международной федерации транспортников (ITF), который попытался помочь Ирине.

– Если бы Дмитрий работал в компании, которая платит налоги за своих наемных работников в Латвии, она могла бы потребовать возмещения от государства. Проблема не в латвийском законе, но в том, что латвийское пароходство «Балтъюра-сервис» работает по контрактам найма с компанией на Сейшелах, – говорит Петровскис.

Он считает, что единственный шанс для Ирины получить компенсацию – это вступить в переговоры с работодателем Дмитрия.

Ирина звонила и отправляла письма по электронной почте в пароходство и соответствующие органы, но ответа не было. Она подумывает о том, чтобы поехать, найти судно, привлечь полицию, проверить владельцев и тщательно проверить каюты.

Она хочет, чтобы те, на кого работал Дмитрий, были привлечены к ответу. Но она не знает, кто это, и не уверена, что будет в безопасности, если начнет копаться в этом деле.

Ангелика Еструм, русскоговорящий инспектор МФТ при Объединении моряков Норвегии, по запросу газеты «Дагбладет Магасинет» изучила трудовой договор Дмитрия. Она называет его «стандартным русским трудовым договором» и не обнаружила каких-либо незаконных формулировок. В то же время она считает критичным, что контракт заключен с обществом на Сейшелах, когда Дмитрий в действительности работал на латвийское пароходство. Это ставит его в очень невыигрышную ситуацию, считает Еструм. (...)

* * *

13 января 2018 года «Кальмар» вышел из района Ботсфьорд в направлении юга – в Клайпеду, портовый город Литвы. Там Дмитрий был пару месяцев, но не для ловли крабов, а для уборки судна.

20 июня «Кальмар» вышел из Клайпеды за наживкой в Исландию. В ночь на 24 июля корабль взял курс на Гренландию и на следующей неделе находился в челночном движении между Рейкьявиком и открытым портом вне Гренландии. Это была пробная ловля снежного краба.

– Дмитрий рассказывал, что найти крабов за пределами Норвегии стало трудно. Поэтому они должны были найти новые места. К сожалению, ни в одном из мест они не достигли целей, которые ставили владельцы пароходств, – считает Ирина.

«Кальмар» взял курс на юг, и 3 сентября краболовное судно прибыло в район Канарских островов.

Той же ночью, 4 сентября в 3:35, за полчаса до того, как он должен был заступить на службу, Дмитрий оставил каюту. Больше его никто не видел.

За несколько часов до этого Ирина разговаривала с ним:

– Тогда он рассказал, что они плывут к Мозамбику. Он был в хорошем настроении. Коллеги на борту купили подарки и торт, чтобы отпраздновать его 34‑летие через четыре дня. (...)

* * *

«Дагбладет Магасинет» получила доступ к сообщениям, отчетам, правовым документам, письмам в профсоюзы и надзорные органы, а также претензиям по выплате заработной платы, касающимся краболовного флота, частью которого выступают «Валка» и «Кальмар».

Уже 6 июня 2015 года, за полгода до того, как Дмитрий пошел работать туда в первый раз, группа матерей и жен направила письмо украинскому объединению моряков, в котором содержалась просьба о помощи от имени их сыновей и супругов на борту «Кальмара» в Баренцевом море: «Зарплаты не выплачиваются по три месяца. Рабочий день длится по 16 часов, но сверхурочные не оплачиваются, и времени на отдых нет. Условия крайне антисанитарные, свежая вода и еда закончились уже две недели тому назад».

Журналисты «Дагбладет Магасинет» переговорили с некоторыми моряками, которые работали на борту «Кальмара». Никто из них не хочет выступать официально, а некоторые говорят, что боятся. Но они предоставили расчетные листки и трудовые контракты, снимки и видео с доказательствами критичных условий на борту: « (…) Нет спасательных жилетов, нет противогазов, ничего нет. Если мы умрем, то умрем как крысы». (…)

«Представитель компании сказал нам, что если мы кому-то расскажем об условиях на борту, мы никогда не сможем вернуться домой. На русской стороне границы нас ждали люди, а мы исчезнем, и нас не найдут, пока не растает снег».

«Дагбладет Магасинет» знает человека, который предположительно приходил с угрозами. На наше обращение он не ответил. (...)

* * *

Капитану Игорю Владимировичу Залогину 53 года. 36 из них он проработал на корабле, 15 последних – в должности капитана. Когда Дмитрий пропал с «Кальмара», Залогин был капитаном.

Когда «Дагбладет Магасинет» связалась с ним, «Кальмар» находился в Южно-Китайском море – в сутках хода от Пусана в Южной Корее. По телефону он отрицал, что условия на борту были столь критичными, как описывал их Дмитрий и прежние команды.

– Глупости. Это не рабство и не торговля людьми. Люди знают, куда едут. Условия труда описаны в контракте. Работать на борту судна очень трудно. Все говорят, что лов крабов – самая трудная работа в мире. Но я обещаю вам: люди зарабатывают хорошо на этих кораблях. У нас недостаточно рабочих мест для всех, кто хотел бы попасть сюда, – говорит капитан.

Он не захотел комментировать высказывания команды о том, что еды было мало и качество ее было плохим. Он сказал, что не знает, что команде угрожали или ее обманывали агенты. Он не верит также, что мужа Ирины вовлекли во что-то уголовное, но не представляет, что что стало причиной его гибели:

– Мы можем только гадать. Это была темная ночь. Большинство отдыхало. Мы шли из одного моря в другое, – сказал он. – Мы знаем, что Дмитрий ушел из каюты с телефоном и наушниками, как обычно он делал, когда звонил домой. В ту ночь был сильный ветер, может быть, он был неосторожным и упал за борт?

Капитан говорит, что он не знает, кому принадлежит «Кальмар» и пароходство «Балтъюра-сервис»:

–Как правило, мы не знаем, на кого работаем. Я не знаю, кто собственник компании.

Залогин говорит, что смерть Кравченко его удручила:

– Меня это сильно задело, потому что пострадала моя репутация. На практике виноват всегда капитан. За все, что происходит на судне, отвечает капитан. (...)

* * *

Поиск в Сети показывает, что суда «Кальмар» и «Валка» находятся в собственности пароходства «Балтъюра-сервис», приписанного к латвийскому портовому городу Лиепае. Согласно реестру предприятий Латвии у пароходства с 2017 года нет оборота. Контактное лицо компании – Александрас Раманаускас.

Согласно реестру пароходством «Балтъюра-сервис» владеет небольшая литовская компания «Туриянус», которой, в свою очередь, владеет русский по имени Максим Чан.

До 2014 года компания «Туриянус» занималась косметическими средствами, затем перешла в сферу рыболовства и производства рыбопродуктов. В обществе работает один человек, а оборот был меньше 50 000 крон.

По адресу компании «Туриянус» в портовом городе Клайпеда нет никакой фирмы, занимающейся рыболовством. Мы обнаружили там только парикмахерский салон. Женщина, которая сегодня управляет салоном, рассказала, что помнит мужчину с фамилией Раманаускас, который был главным в салоне до того, как она стала владелицей.

Максим Чан, русский, единоличный акционер компании «Туриянус» – юрист по морскому праву и адвокат главных действующих лиц в крабовой индустрии. По телефонному номеру адвоката в России никто не отвечает. Вместо этого слышно сообщение по-корейски, что телефон выключен.

И по адресу в латвийском городе Лиепая, по которому у пароходства «Балтъюра-сервис» должен быть офис, есть только вывеска с названием компании и кнопка звонка. В коридоре мы встретили пожилую женщину.

– Добрый день, здесь есть «Балтъюра-сервис»?

– Нет, никогда не слышала. Спросите дальше по коридору.

Далее сидит мужчина в летах и возится с предметом, похожим на маленький радиоприемник.

– «Балтъюра-сервис»? Думаю, что никогда не слышал о такой компании. Может, они работают во дворе?

Во дворе мы встретили двух женщин. Казалось, что они испуганы.

– Да. Это «Балтъюра-сервис». Руководителя нет на месте, – сказали они, и одна из них вызвалась написать его имя – Александрас Раманаускас – и номер телефона. Когда мы уходили из двора, одна из них подбежала к нам:

– Эй! Г‑н Раманаускас хочет, чтобы вы поговорили с Дидзисом Шмитсом. Он пресс-секретарь пароходства.

Мы уже знаем это имя: Дидзис Шмитс – один из самых известных лоббистов. В октябре его избрали в латвийский парламент. Сейчас его считают возможным кандидатом на пост министра финансов в новом правительстве. (...)

* * *

В четырехэтажном здании в неоклассическом стиле XIX века в старом городе в Риге сидит Дидзис Шмитс (43 года). На нем темно-синий костюм, белая рубашка и красный галстук. На стене висит большая карта Европы.

– Деловые люди в Латвии не всегда знают, что происходит в ЕС. И тут я хотел бы помочь. Я помогаю бизнес-сектору понять, как все работает в Брюсселе, – рассказывает Шмитс. – Мы думаем, что мясо краба в будущем станет таким же, как и треска. Мы можем завоевать миллиарды, однако Норвегия пытается нас остановить.

Шмитс рассказывает, что обе латвийские компании в августе 2015 года выступили учредителями Европейской ассоциации краболовов. Организация поручила Шмитсу возглавить восемь компаний, которые они называли «флот ЕС».

«Новая эра в краболовной промышленности», – написано на веб-странице этой организации. На столе лежит обзор кораблей, принадлежащих «флоту ЕС». Два из них украшают титульную страницу – «Валка», на котором Дмитрий работал в 2015 году, и «Кальмар», на который он поступил в 2018 году. (...)

Поскольку Норвегия и Россия закрыли краболовный район в Смюттхюлле для других стран на 2015 и 2016 годы, латвийские компании могли ловить крабов вокруг Свальбарда.

– Это богатство, за которое Латвия и ЕС должны бороться, – сказал Шмитс.

Он не сильно обрадовался, когда его попросили сказать что-либо о собственниках «Балтъюра-сервис».

– Я, конечно, знаю, кто это. Но я не вижу необходимости называть их вам, – говорит Шмитс и добавляет, что может поговорить с ними, если они согласятся.

Он сказал, что пришлет нам письмо по электронной почте после разговора с ними. Несмотря на многократные напоминания, письмо от него так и не пришло.

Издание «Дагбладет Магасинет» еще раз пытается получить комментарии из пароходства «Балтъюра-сервис».

– Я не буду отвечать ни на какие вопросы. У меня есть пресс-секретарь в Риге. Вы это знаете, – сказал Раманаускас и положил трубку.

Мы вернулись к Шмитсу и позвонили ему. Стучимся, но никто не открывает. Вместо этого Шмитс посылает СМС журналисту в Латвии, который помогал газете «Дагбладет Магасинет» в работе над этой статьей: «Добрый день. От меня не будет никаких комментариев. Эти «коллеги» из «Дагбладет Магасинет» работают на норвежское правительство против интересов Латвийского государства. Я думаю, что вы знаете это очень хорошо. Они распространяют списки и фальсифицируют информацию. (…) Призываю вас и других ваших коллег не уступать интересам этой страны и не работать с этими «джентльменами» по этому делу!»

* * *

Поздний октябрь, скоро полдень, почти месяц тому назад исчез Дмитрий Кравченко. За кухонным столом в своей квартире в Одессе сидит Ирина Кравченко перед ноутбуком. Она много размышляет о смерти супруга, предпринимая попытки узнать, имеет ли она и ее сын право на компенсацию.

– Я хочу узнать только, что случилось, но никто не хочет со мной говорить. Никто мне не хочет объяснить, что произошло, – говорит она.

Расследования «Дагбладет Магасинет» показали, что ее супруг работал на судне под латвийским флагом, но собственником судна выступала литовская компания, которой по бумагам владел российский адвокат. Трудовой контракт с Дмитрием Кравченко заключило кадровое бюро на Сейшелах, хотя заработная плата поступала из южнокорейского банка в Пусане.

По словам Ирины, Дмитрий получил заработную плату согласно договоренности, когда работал на «Валке» или «Кальмаре».

Пароходство «Балтъюра-сервис» дало Ирине адрес электронной почты и телефонный номер кадрового бюро Mayking Management на Сейшелах, но почтовый адрес уже не существует, а телефон выключен.

Тогда «Дагбладет Магасинет» обратилась к представителю бюро Mayking Management, который подписал трудовой контракт с Дмитрием, по телефонному номеру, зарегистрированному в Африке.

– Добрый день. У меня, к сожалению, сейчас нет времени говорить на эту тему, – сказал он и положил трубку.

После этого ответов ни на электронную почту, ни на СМС не поступало.

Норвежский адвокат Сигмунд Цвильгмайер Берг помогал многим российским морякам в Норвегии, которым не выплачивали заработную плату, причитающуюся им за ловлю крабов в Баренцевом море. Он говорит, что узнает почерк на основании ряда дела, где все делается для того, чтобы внести путаницу в трудовые отношения и тем самым уйти от ответственности.

– Все сделано так, чтобы у наемного работника не было каких-либо прав, – говорит адвокат.

Ирина Кравченко продолжает искать ответы:

– Может, Дмитрий все-таки жив? Может, его кто-то подобрал? Может, он лежит где-то тяжело раненый и никто не знает, кто он? Я должна узнать, надежда не угасла. (…)