Рыбколхоз «Восток-1»: Агрессия силовиков к рыбопромышленникам – прямой ущерб государству
Отношение контрольно-надзорных органов к рыбопромышленным предприятиям – одна из тех тем повестки IV Съезда рыбаков (26 февраля, Москва), которые для приморского рыболовецкого колхоза "Восток-1", что называется, острее некуда. По оценке гендиректора компании Александра Сейфулина, реализация инвестиционного проекта РК "Восток-1" по развитию глубоководного промысла в Дальневосточном бассейне – прямая выгода и бизнесу, и государству, но понимания этого со стороны чиновников приморские рыбаки пока не встречают.
Справка: АО "Рыболовецкий колхоз "Восток-1" было основано в 1992 году в Приморском крае. В настоящее время компания ведет промысел трески, трех видов палтуса, макроруса, скатов, окуней, крабов – равношипых, стригуна ангулятуса и стригуна красного. Флот компании — семь краболовов-процессоров, семь среднетоннажных ярусоловов, два рефрижераторных транспорта.
Настоящий детектив
— Какая делегация будет представлять "РК "Восток-1" на IV Съезде рыбаков? На какие вопросы вы хотели бы получить ответы на Съезде?
— От нашего предприятия будет два делегата: член совета директоров Передня Александр Александрович и я. Но мы отправляемся на Съезд в составе делегации Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья (АРПП). Такое решение приняли в связи с тем, что у нас выполнялась норма представительства на два делегата, и оставалась небольшая свободная квота (норма представительства на IV Съезд — один делегат на 200 работников отрасли – ред.), которую через АРПП мы смогли предоставить другим членам ассоциации.
Вопросов в отрасли накопилось много, и предоставляется возможность выработать и выразить консолидированное мнение всего рыболовецкого сообщества, обозначить ключевые направления и проблемы, решить которые мы можем только с активным участием государства.
— И какие темы в диалоге с властью наиболее важны сейчас для отраслевого сообщества?
— Основная тема – это сохранение существующего отраслевого законодательства. Его базовые принципы должны оставаться непоколебимыми, иначе теряется самая важная составляющая деятельности в рыбной промышленности – предсказуемость и уверенность при долгосрочном планировании, а в рыбной отрасли любые проекты и планы по определению являются долгосрочными с большим периодом окупаемости.
Другой важный вопрос — изменение отношения контрольно-надзорных и силовых органов государства к представителям отрасли. Сейчас деятельность чиновников имеет ярко выраженное направление по наполнению бюджета и проводится без диалога и учета мнения рыболовецкого сообщества, что часто влечет принятие решений, в результате которых компании несут необоснованные и безрассудные убытки.
Что, разумеется, причиняет огромный ущерб самому государству — за счет снижения производительности и эффективности работы рыбопромысловых предприятий, в итоге чего получаем снижение прибыли и отчислений в бюджет.
Имеем и собственный пример. Налог на прибыль 2016 года у "РК "Восток-1" составил 148 млн рублей, а в 2017 году — всего 12 млн рублей! Это результат — мы уверены в этом — агрессивной деятельности Владивостокской таможни, которая в 2017 году, по сути, парализовала успешную деятельность предприятия. Как результат — снижение отчислений в бюджет на 136 млн рублей. Но ничего криминального в нашей деятельности в итоге так и не нашли. Кто в таможне ответит за это? Вопрос риторический, конечно же. Абсолютная же безнаказанность и безответственность представителей силовых ведомств за их действия создает благоприятную среду для подобных ситуаций.
— Многие ваши коллеги вообще высказывают мнение, что сегодня не очень понятно, кто же на самом деле регулирует рыбную отрасль – профильные органы (Минсельхоз, Росрыболовство) или же контрольно-надзорные ведомства. "РК "Восток-1", как мы знаем, обладает большой экспертизой в этом вопросе. Чего же больше сегодня со стороны госструктур – давления на бизнес или же грамотного регулирования?
— Федеральное агентство по рыболовству Минсельхоза выполняет возложенные на них функции управления отраслью. Существуют Положения, инструкции и руководства к действию, мы их знаем и исполняем. Имеем отлаженный механизм руководства отраслью. Случаются недоразумения, но они всегда разрешаются и не влияют на деятельность предприятий отрицательным образом.
Силовые структуры. Здесь мне трудно оценивать общую обстановку, но наши взаимоотношения с ними мы оцениваем как ненормальные и зачастую, по нашей оценке, неправомерные.
Покажу на нашем примере. Весь 2017 год предприятие преследовали практически все силовые структуры и всевозможные контролирующие органы края. Было оказано беспрецедентное давление в виде арестов судов, возбуждения уголовного дела, обысков в офисах самой компании и у наших бизнес-партнеров, допросов, изъятия имущества, порчи товаров — все это было освещено в СМИ. А началось все в декабре 2016 года по доносу гражданина США, основанному на ложных сведениях. Удивляет, как легко "клюнули" наши органы на совершенно не проверенную информацию, поверили на слово иностранным гражданам, но проигнорировали безупречную репутацию предприятия, имеющего 26-летнюю историю работы в крае.
Странная практика? У нас есть предположение по этому поводу. Подоплека вопроса гораздо сложнее, чем видится нашим контролерам, и все эти действия работают в пользу рыбной промышленности США.
Инициатор заявления в декабре 2016 года – гражданин США — являлся акционером нашего общества, был знаком с долгосрочной стратегией развития нашей компании, направленной на освоение глубоководных ресурсов. И интрига, затеянная им, проста. США имеет точно такие же глубоководные ресурсы, но не имеет разработок, как их освоить. "Восток-1" за 10 лет отработал уникальные технологии промысла, и с 2013 года пошла прекрасная финансовая отдача. Убедившись в целесообразности глубоководного направления, этот гражданин США, опасаясь ответственности, представил подложные документы непосредственно во Владивостокскую таможню. И, как говорится, "понеслось", дела пошли с ужасающей активностью и беспрецедентным давлением.
Получается вещь явно парадоксальная: вместо того чтобы встретиться с руководством колхоза и все выяснить без всякого давления, началось невообразимое. Предполагалось, что после разрушения предприятия можно будет просто забрать наши квалифицированные кадры в американские компании. И это подтверждается призывом ряда средств массовой информации США, которые недвусмысленно пишут: "Как же это так, российская компания "Восток-1" может работать на глубинах, а мы, американцы – нет?"
И последовала целенаправленная американская политика типа "разрушить Ирак и захватить нефтепромыслы".
Другие выводы сделать невозможно, потому что в октябре 2017 года стандартные сроки дознания по уголовному делу закончились безрезультатно, но дело, что называется, "тянут". А деньги налогоплательщиков потрачены впустую, принесен убыток государству от снижения фискальных платежей из-за падения производительности компании. Вообще, это очень интересная тема для журналистского расследования — настоящий детектив и хрестоматийный пример того, как "кошмарят" бизнес во вред государству.
Открытая глубина
— Некоторое время назад рыбный бизнес считался очень закрытым. Причем не сколько в плане появления новых игроков, а скорее в плане почти полного отсутствия публичной коммуникации и с обществом, и с властью. Сегодня, конечно же, отрасль все больше и больше открывается. Почему это происходит? Должна ли сегодня серьезная компания тратить время на продвижение своего бренда, своей репутации, своих проектов?
— Получив в свое время как фундамент уверенности в будущем "исторический принцип" распределения квот, компании просто работали и наращивали потенциал. Начиная с определенного периода, компании окрепли, расширили рынки, появился явственный фактор конкуренции, что и подвигло к более тесным контактам с прессой и общественностью.
С другой стороны, потребовалось и освещение действий компаний. Чтобы привлечь внимание к их имиджу — опять же с целью рекламы выпускаемой продукции, тем более что появились новые и более совершенные наработки. Проще говоря, появилась необходимость в публичности, и от этого возросли контакты с прессой, обществом и государством.
— "РК "Восток-1" — многолетний участник Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья. А вот в Ассоциацию добытчиков краба Дальнего Востока вы не входите, хотя квоты на некоторые виды крабов у вас значительны, и семь из 15 промысловых судов компании – краболовы. Почему так?
— Большинство проблем в рыбной отрасли являются общими, независимо от объектов и видов промысла. И решать их, конечно же, лучше коллективно, через общественные площадки. "РК "Восток-1" является приморской компанией, и мы в полной мере получаем необходимую помощь от нашей региональной ассоциации (АРПП – ред.), которая представляет интересы всех сегментов рыбной отрасли Приморского края. Поэтому не видим смысла участвовать в других узкопрофильных объединениях.
— С 2014 года согласно открытым данным выручка и прибыль компании стабильно и энергично растут. Что произошло в 2014 году, что стало драйверами такого роста?
— Уточню, что прибыли компании стабильно и энергично растут начиная уже с 2013 года. А ответ простой: это — отдача от вложений предыдущих 10 лет в глубоководный промысел. Набирались опыта, отрабатывали промысловую тактику, совершенствовали орудия лова и модернизировали суда для ведения глубоководного промысла, обучали экипажи. Количество труда перешло в качество, добились значительного увеличения эффективности промысла — и за счет значительных ресурсов на большой глубине, обеспечивающих стабильное увеличение объемов вылова, — и начали получать высокую рентабельность. На одинадцатый по времени эксперимента год – то есть в 2013 году — пошла отдача от этого вида промысла. В 2013 году закрыли все долги, и начался прекрасный рост экономики предприятия. А в 2017 году таможня нас, как я уже говорил, "подрезала" — преследованиями и разрушением окружающей предприятие бизнес-среды и отлаженных бизнес процессов.
— Если не секрет, какой из двух видов промысла компании – ярусный или все-таки крабовый – дает сегодня больше отдачи?
— Ярусный и крабовый промыслы на нашем предприятии являются разновидностями одной целевой направленности – глубоководными промыслами. Развитие промысла сильно сдерживалось новизной продуктов из этих видов промысловых объектов. Первой нашла свою нишу крабовая продукция, чуть позже — из глубоководного малоглазого макруруса. Сейчас оба вида промысла дают нам хорошую отдачу.
Но с распространением нашей торговой марки Sibirian Sushimi — поедание макруруса в сыром виде — мы надеемся, что отдача от малоглазого макруруса превзойдет отдачу от краба.
И в запасе у ярусного промысла имеется ценнейший объект — черный макрурус, который обитает на глубинах ниже 2 тысяч метров, и его нетронутые запасы — колоссальны. Как отметил вице-президент Дальневосточного филиала РАН Андрей Андрианов, эти глубины буквально изобилуют биологическими ресурсами.
— А есть ли уже рынок, способный такой ресурс "переварить" без сильного падения цен?
— Рынок уже освоен и неуклонно требует наращивания объема продукции. Мы уже сейчас не справляемся с запросами покупателей на глубоководного краба. Нет задержек и с продажами продукции из макруруса. Основной элемент успеха на рынке — в величайшей полезности этих продуктов для человека, они имеют гораздо большую концентрацию аминокислот, полезных для человека, и это одно из основных преимуществ объектов большой глубины. И, конечно же, имеет колоссальное значение чистейшая экологическая среда обитания.
Покупатели уже разобрались в полезности продуктов из глубины, и как раз этим и обусловлен быстрый рост экономики нашей компании после 2012 года. Считаю, что такого рода ресурс будет принят рынком и людьми, рынок примет любой объем, учитывая невысокую цену. И основным показателем являются продажи без всяких задержек. А задержки при продаже продукции — самая большая беда промышленности, но у нас она преодолена.
Преодолевая догмы
— Один из ваших коллег (его компании специализируются на добыче креветок) в одном из интервью сказал, что ловить наши основные объекты в ДВ-бассейне – то есть минтай и сельдь – гарантированно прибыльно, но скучно. Ярусный промысел интереснее с профессиональной точки зрения? Можно ли сказать, что узкая специализация компании может быть своеобразной гарантией от "недружественных поглощений" со стороны каких-нибудь "варягов", которые и смогли бы купить компанию со всеми активами, а вот компетенций может и не хватить?
— Непонятно, что имел в виду неназванный "коллега". Любой вид промысла — не развлечение, когда или скучно, или не скучно. Любой вид промысла — это великий труд и имеешь прибыльный результат только когда умеешь это делать. Мы выбирали свой вид промысла и направление деятельности, потому что знали — в глубоководном промысле будущее промышленности, и вести промысел на большой глубине можно только ярусными порядками и ловушками, по которым мы сейчас начинаем эксперименты.
Конечно, работа на глубине требует специальных знаний, которые мы нарабатывали в течение 10 лет по всем разделам — от технического оснащения судов до тактики ведения промысла, обучения работников и применения новых бизнес процессов. Мы занимаемся сложными видами промысла, что подтверждается простым примером: 10 лет назад доли квот на глубоководного краба-стригуна красного имели 34 компании, на данный момент фактически работают всего четыре включая нас. И на нашу компанию приходится 90% вылова этого объекта.
Относительно же "недружественных поглощений" явственно видно, что такая попытка этого самого "поглощения" осуществляется в отношении нашего предприятия, и вид промысла не имеет никакого значения для подобных явлений.
— Как вы считаете, можно говорить о том, что в отрасли через какое-то время будет около десятка игроков, которые будут иметь доступ к львиной доле промысловых ресурсов?
— Мы в эти игры не играем и прогнозы по этому поводу не делаем, мы имеем свою достаточно значительную долю ресурсов. Имеем прекрасную перспективу значительного увеличения общего допустимого улова (ОДУ), учитывая огромные запасы глубоководных видов и от этого — хорошую возможность развиваться, увеличивая флот для освоения добавленного ОДУ.
— Как вы относитесь к различным мерам господдержки в рыбной отрасли? Собираетесь ли участвовать в программе инвестиционных крабовых квот (если эта программа будет запущена)?
— Мы не знаем каких-то реальных и действенных видов господдержки. Мы считаем, что инвестквоты — это просто перераспределение квот, так как это квоты, отобранные у одних и отданные другим.
— В ноябре прошлого года авторы известного письма президенту предлагали не делать крабов объектом программы инвестиционных квот под предлогом того, что строительство судов-краболовов не будет способствовать развитию высоких технологий в отечественном судостроении. Иными словами: краболов – это совсем простое судно. Вы можете опровергнуть это мнение?
— Легко. Возьмем технологический процесс. Краболовы — единственный тип судов, выпускающий готовую для употребления в пищу продукцию без дополнительной кулинарной обработки. Это гораздо сложнее, чем выпуск любого вида продукции: нужно подобрать механизмы и агрегаты, выстроить технологический процесс, соблюсти жесточайшие санитарные нормы, чтобы обеспечить полную безопасность продукции. Задача – не отравить и не заразить людей, потребляющих продукцию. И сконструировать технологический процесс производства на судне готовой в пищу продукции гораздо сложнее, нежели чем процесс заморозки, соления, пресервов и даже консервов.
По остальным параметрам краболовное судно является морским судном, как и все другие типы судов, независимо от вида промысла, с идентичной механической, штурманской, электронной начинкой и жилищными условиями, по этим разделам оно будет оснащаться таким же современным оборудованием, как и другие промысловые суда.
А письмо президенту носит откровенно спекулятивный характер, с целью ввести в заблуждение адресата.
— Насколько известно, ваша компания рассматривала возможность стать резидентом Свободного порта Владивосток со своим проектом глубоководного промысла. Но этому мешает неустранимое препятствие – в резиденты СПВ берут новые предприятия, а доли квот так просто другому юрлицу, пусть и дочернему, не передашь. Но, с другой стороны, закон о СПВ предусматривает, что резидентом может быть и действующее предприятие, лишь бы проект был оригинальным?
— Да, такое в законе есть. Но руководители КРДВ (АО "Корпорация развития Дальнего Востока", государственная управляющая компания ТОРов и СПВ – ред.) придерживаются другого мнения. На чем оно основано, нам не поясняют.
Могу предложить небольшое пояснение о необходимости для нас и государства вступления нашего проекта в СПВ. Учитывая наш опыт освоения глубин 1200 метров, начальный период освоения занял 10 лет. Сейчас, имея фундаментальные проработки вопросов, которые отсутствуют в мировой практике, мы можем проект освоения глубин до 2500 метров нашим флотом уже в 15 единиц осуществить за 2-3 года и начать промышленную добычу с этих глубин. Инвестиции в каждое судно составят не менее 500 тысяч долларов США. И это — огромная сумма на 15 судов. Реализацию проекта мы просчитывали в двух вариантах: "ускоренному", имея статус резидента Свободного порта, и "сдержанному".
Что получаем мы и государство от проекта? Произойдет увеличение объемов вылова, по скромным подсчетам, на 30%-40%. И если мы начнем модернизировать весь флот по ускоренному варианту реализации проекта — с графиком "за 2-3 года", — и за это время модернизируем весь флот, то государство получит резко возросшие дополнительные налоговые отчисления на огромную дополнительную прибыль, и уже начиная с третьего-четвертого года проекта.
Если же работать по сдержанному графику — "модернизация за 10 лет", что означает модернизацию в год 1-2 судов, — то наращивание налоговых отчислений пойдет медленнее и полный объем отчислений государство получит только к концу десятого года. И то, что государство может получить на третий-четвертый годы проекта, "растягивается" на последующие 6-7 лет. Проще говоря, государство теряет огромные налоговые отчисления от прибыли проекта в периоде 6-7 лет, тогда как могло было получать их в полной мере с 15 судов уже на четвертый год.
Вот такая простая арифметика, но почему-то непонятная для тех, кто отбирает резидентов СПВ. Мы все равно проект реализуем, но, учитывая великое финансовое бремя проекта, самостоятельно мы вынуждены работать по варианту "за 10 лет". Ведь одновременно с огромными инвестициями в модернизацию судов ввиду ожидаемого увеличения вылова будет увеличиваться и фонд оплаты труда, и связанные с ним социальные налоги. Это существенно удлиняет сроки окупаемости и выхода проекта на планируемую экономическую отдачу. С этим мы не справимся, и поэтому при вхождении в СПВ мы и просили единственную льготу — по социальным платежам. Все остальные льготы нам не нужны.
И решение вопроса — за государством.
Нужны ему резко возросшие налоговые поступления, которые в полной мере можно получать на третий-четвертый годы проекта? Тогда нужно решить вопрос вступления в СПВ. Если же какие-то "догмы" преодолеть нельзя — ну что же, мы будем продолжать проект в замедленном темпе.
Но с моральной точки зрения, и, опять же, престижа государства в вопросе освоения больших глубин, это нам кажется неправильным. Аргументы в части престижа государства простые: направление (развитие глубоководного промысла – ред.) признано академической наукой и нашими практическими работами как перспективное, для будущего развития промышленности нужны именно освоенные большие глубины. Есть наше предприятие с практическими наработками, которое в ускоренном темпе может произвести освоение глубин до 2500 метров за 2-3 года, переоснастив флот. Но – "Нельзя, как же, "Восток-1" – старое предприятие!" Какая-то непроходимая дремучесть. А какое новое предприятие сможет это сделать? Да нет такого предприятия ни в России, ни за рубежом.
Такие вот дела. Мы все это разъясняли, думаем, что это понятно практически всем. Дальнейшее — без комментариев, как решат чиновники, так и будет. Но, как говорится, за Россию обидно.
IV Съезд работников рыбохозяйственного комплекса РФ пройдет сегодня, 26 февраля, в Москве. В мероприятии примут участие около 500 представителей рыбопромышленных компаний, отраслевых ассоциаций и объединений, федеральных и региональных органов государственной власти. Основной задачей Съезда, по замыслу организаторов, станет обсуждение многочисленных проблемных вопросов отрасли и поиск способов их разрешения — в том числе и для того, чтобы реализовать разработанную регулятором "Стратегию развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации до 2030 года".
Организаторами Съезда выступают НО "Всероссийская ассоциация рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров" (НО "ВАРПЭ"), ЦК Российского профсоюза работников рыбного хозяйства (Росрыбпрофсоюз) при поддержке Федерального агентства по рыболовству (ФАР, Росрыболовство).
Также в рамках работы Съезда планируется подписание трехстороннего отраслевого соглашения по организациям рыбного хозяйства на 2018-2020 годы между НО "ВАРПЭ", Росрыбпрофсоюзом и Федеральным агентством по рыболовству.
