7 мест, где от рыбы осталось только название

Всемирный фонд дикой природы (WWF) собрал несколько наглядных примеров того, как расточительство в отношении к природным ресурсам может исчерпать даже те запасы, которые, казалось, не закончатся никогда.

В 1883 году известный английский зоолог и популяризатор науки Томас Хаксли заявлял: «Запасы рыбы во всех крупных промысловых районах неистощимы. Таким образом, что бы мы ни делали, ничто не может оказать серьезного воздействия на численность рыб».

Кажется, в годы, последовавшие за этим громким и самоуверенным заявлением, рыбная отрасль целенаправленно вознамерилась его опровергнуть — и преуспела. По данным Продовольственной организации ООН, 90% морских промысловых запасов уже освоены человеком и никогда не смогут восстановиться до прежней численности. Многие из них крайне истощены уже сегодня, а в некоторых местах, в прошлом знаменитых своим изобилием, рыбы не осталось совсем.

Кейп-Код. Массачусетс, США

Дословно название этого места с английского переводится как «мыс трески». В начале XVII века, когда Бартоломью Госнольд дал мысу такое «рыбное» название, трески в Атлантике было столько, что капитаны жаловались, что рыба мешает проходу их судов. Но возле Кейп-Код даже по тем временам рыбы было невероятно много. Ее промысел стал жизненно важным для первых колонистов и не утрачивал своего значения на протяжении без малого четырех столетий. Однако в конце ХХ века тысячи рыбаков внезапно осознали, что оказались у разбитого корыта — трески не стало.

По данным ученых, к 1992 году популяция атлантической трески, например у берегов Ньюфаундленда, упала на 99% по сравнению со своими первоначальными показателями. Аналогичная плачевная ситуация сложилась и у полуострова Кейп-Код. Правительство стало вводить ограничения на вылов трески, закрывать производства, чтобы дать виду восстановить свою численность, но популяция уже не восстановилась.

Объясняется ситуация просто. Рыбаки всегда нацелены на вылов наиболее крупных особей, что закономерно ведет к измельчанию вида. В своем ареале треска была доминантным хищником. Теперь же те, кто раньше становился пищей трески, сами начали охотиться на мелкого хищника — его икру и личинок. В такой ситуации даже прекращение промышленного лова уже не смогло исправить катастрофического положения атлантической трески в этом районе.

Река Авача. Камчатский край, Россия

Гидроним «Авача» происходит от ительменского слова «эвыч», заимствованного и несколько измененного корякского «евоч», которым коренные жители Камчатки называли самого крупного представителя семейства лососевых. Впрочем, у ительменов для этой рыбы было и свое название — «човуича», что до нас дошло как «чавыча».

Даже в те времена, когда лососей было много, к чавыче относились по-особенному. Лишь ее хотел видеть в своем улове каждый рыбак. В середине ХХ века на полуострове еще можно было поймать гигантов длиной в полтора метра и весом в 50 кг.

Река находится в непосредственной близости от наиболее крупных населенных пунктов полуострова, что стало причиной браконьерства. В настоящее время промышленный лов чавычи полностью запрещен на всем западном побережье Камчатки, на восточном эта рыба разрешена лишь в качестве прилова. Сегодня в реке встречаются только единичные экземпляры весом от 5 до 12 кг.

Река Осетр. Московская, Рязанская, Тульская области, Россия

Река Осетр протянулась на 228 км по территории сразу трех областей в европейской части России. Эти места известны своей красотой и популярны среди рыбаков. Реку даже называют самой чистой в Подмосковье. При наличии определенных навыков и рыбацкой удачи выудить из реки можно карася или карпа, судака, окуня, щуку или голавля. А вот кого уж точно поймать здесь никак не удастся, так это осетра.

Когда-то давно в эту реку из Волги через Оку осетр заходил. От него-то речка и получила свое название. Но во второй половине ХХ века реку стали активно перекрывать плотинами и системой шлюзов. На ней появилась ныне заброшенная Ливадийская ГЭС. Да и сама Волга оказалась зарегулирована — на сегодняшний день там функционируют девять гидроэлектростанций. Все эти изменения стали для ценных промысловых рыб непреодолимым препятствием. Ныне от осетра в Осетре осталось только название.

Шарк-Пойнт. Флорида, США

Мест на карте, в названии которых так или иначе фигурирует акула, можно найти немало. В честь акул названы заливы, бухты и скалы. Есть такое место и в Мексиканском заливе. Это столь же незначительная точка на карте, как и нынешняя численность одного из видов акул в этом районе — длиннокрылой.

Мексиканский залив, пожалуй, наибольшую известность приобрел после масштабного нефтеразлива 2010 года. Но кроме добычи нефти здесь налажен и промысел тунца. В 1950-е годы правительство Соединенных Штатов занялось активным поиском выгодных видов коммерческого промысла. Богатые запасы тунца быстро привлекли рыбопромышленников. Но предпринимателям в этом районе пришлось ввязываться в конкурентную борьбу не только друг с другом, но и с длиннокрылыми акулами. Для последних все закончилось весьма трагично: рыбаки сначала просто отстреливали назойливых хищников, поедавших их улов, а позже, с ростом спроса на суп из акульих плавников в Азии, стали ставить ярусы и на самих акул.

Еще полвека длиннокрылые акулы собирались огромными стаями на местах кормежки, сегодня же увидеть пару из них вместе — большая редкость. Что касается Мексиканского залива, то, по данным исследователей, популяция длиннокрылых акул к началу XXI века здесь сократилась на 99%. Сегодня аналогичная судьба постигла целые акульи семейства в Тихом и Атлантическом океанах. Во всем мире официально запрещен лишь промысел белой и гигантской акул. А вот варварская практика добычи акульих плавников — когда у выловленной акулы раскаленной пилой отрезают плавники, а еще живого, но обреченного на гибель хищника выбрасывают за борт, — процветает и в Европе, и в Азии.

Причина стремительного ухудшения состояния популяций акул кроется в интенсивном и нерегулируемом рыболовстве, лишающем акул привычной пищи, загрязнении морской среды и не в последнюю очередь в отношении людей к акулам. Люди привыкли видеть в них злобного ненасытного хищника, не заслуживающего снисхождения. Однако правда состоит в том, что, являясь вершиной пищевой цепи в своей экосистеме, акулы выполняют важную функцию регулятора численности всех прочих видов в океане. Их исчезновение может вызвать непредсказуемые изменения и отразиться на всех обитателях морей и океанов

Гора Омулёвая. Республика Бурятия, Россия

Возле реки Селенги — крупнейшей из впадающих в Байкал — в Тарбагатайском районе есть гора Спящий Лев. Другое название горы — Омулёвка, или Омулёвая. Как писал Матвей Николаевич Мельхеев, известный советский топонимист, в своей книге «Топонимика Бурятии», названа гора так потому, что до этого места поднимался на нерест омуль в больших количествах. «…Здесь производилась добыча, продажа и обмен его на продукты сельского хозяйства. Отсюда обозы с омулем поднимались на крутую гору, названную Омулёвой».

Сегодня омуля в Селенге почти не встретишь. Как и в другой водоносной артерии Байкала — Баргузине. По данным статистики, устойчивое снижение вылова рыб этого вида наблюдается в озере стабильно на протяжении уже почти полутора десятков лет. Так, уловы 2004 года более чем вполовину уступали выловам 2001 года.

Впрочем, единого мнения о причинах сокращения подходов омуля у ученых и рыбопромышленников на сегодняшний день нет. Одни утверждают, что во всем виноваты рыбаки, регулярно изрядно превышающие допустимые объемы вылова, осуществляющие, по сути, браконьерство в промышленных масштабах. Другие уверены, что вина лежит на многочисленных и прожорливых нерпах и бакланах, чья численность резко возросла в связи с запретом охоты. Третьи склонны видеть в происходящем последствия глобального изменения климата, связывая низкую численность омуля с потеплением воды в Байкале.

В начале мая глава Росрыболовства заявил о решении запретить промышленную добычу омуля в озере с середины 2017 года. Запрет продлится минимум два-три года и не коснется рыбаков-любителей и представителей коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.

Озеро Редфиш. Айдахо, США

Когда-то в долину Сотут в штате Айдахо возвращались на нерест тысячи особей нерки. Некоторые источники округляют это количество до сотни тысяч, другие дают более приземленные данные в 25 000−35 000 рыб в 1880-х годах. Установить точно, сколько лосося приходило в пять крупнейших озер долины (Редфиш, Алчерас, Петитт, Йеллоу-Белли и Станли), сегодня уже сложно.

На своем пути к родным водам лосось проделывал грандиозное путешествие в полторы тысячи километров по рекам Колумбия, Снейк и Салмон и поднимался в их верховья на высоту в два километра над уровнем моря. Но после 1900 года этот путь с каждым следующим сезоном становился все труднее. Восемь гигантских плотин ГЭС последовательно перегородили привычный маршрут, став почти непреодолимым препятствием.

Специально устроенные на плотинах рыбоходы не смогли улучшить ситуацию. По оценкам ученых, от 15 до 30 процентов рыб гибло во время этих переходов через плотины. И в 1991 году местные власти осознали тот катастрофический урон, что был нанесен популяции дикого лосося. Нерка озера Редфиш была признана находящейся под угрозой. А уже в следующем году преодолеть все восемь рыбоходов смогли лишь 15 особей, но добраться до озера сумела лишь одна. Точнее, один. Это была мужская особь нерки, которой даже дали прозвище Одинокий Ларри.

Одинокий Ларри был одним из 16 лососей, пойманных в озере Редфиш с 1991 по 1998 год. Но пойманы они были не рыбаками, а сотрудниками Департамента рыбы и дичи для последующего разведения и попытки восстановления популяции. И отчасти этот замысел удалось реализовать — в минувшие восемь лет средний показатель возврата в озеро был на отметке 770 особей, из которых 130 появились в результате естественного нереста нерки в Редфише, а не на рыбоводном заводе.

Озеро Редфиш — единственное из пяти упомянутых выше озер долины Сотут, куда, хоть и в незначительных количествах, еще возвращается лосось.

Сиби-но-Саки. Хоккайдо, Япония

С японского Сиби-но-Саки переводится как «тунцовый мыс». Тунец распространен во всех океанах кроме Северного Ледовитого, а его промысел составляет значительную долю в рыбодобывающей отрасли не менее 25 стран. Но еще полтора века назад скоропортящееся мясо тунца в условиях отсутствия систем заморозки и консервации в пищу почти не употребляли: рыбу считали сорной и отдавали на корм домашним животным. Сейчас подобная расточительность может показаться странной, учитывая, что в 2013 году на токийском рыбном рынке Цукидзи первый в году самый крупный тунец был продан за рекордные 1,8 млн долларов. Высокий спрос провоцирует увеличение объемов вылова. Если раньше добыча тунца носила локальный сезонный характер и была по сути прибрежной, то сегодня она ведется в открытом море, где регулировать ее почти невозможно.

Стоит отметить, что тунцов существует несколько видов. Наиболее популярным в меню суши-ресторанов является голубой (или обыкновенный) тунец, и именно этот вид сегодня находится в наибольшей опасности. Международный союз охраны природы еще три года назад перевел тихоокеанского обыкновенного тунца в категорию «уязвимые». По оценкам союза, за последние два десятка лет популяция голубого тунца сократилась на треть. Японские ученые признают, что до 96% вылавливаемого голубого тунца составляют неполовозрелые особи. Реальность такова, что при существующем ныне подходе голубой тунец вряд ли доживет до конца этого столетия.