Президенту Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Георгию Мартынову - 60 лет
Сегодня свой юбилей отмечает президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Георгий Мартынов. Вся его жизнь связана с Владивостоком, с рыбацким сообществом. Он настоящий профессионал, который знает о рыбной отрасли все — и горькую правду, и радость побед, парадную сторону и не лакированную изнанку. Последние 13 лет Мартынов возглавляет АРПП, отстаивает интересы рыбаков на региональном и федеральном уровне. О рыбной промышленности — ее прошлом и настоящем, о рыбе и флоте президент АРПП рассказал в интервью.
Справка: Георгий Геннадьевич Мартынов родился 26 февраля 1960 во Владивостоке. Образование высшее. В 1984 окончил Дальневосточное высшее инженерное морское училище им. Адмирала Невельского (ДВВИМУ). Специальность - "Организация и управление работой морского транспорта".
1982-1987 гг. — заведующий отделом комсомольских организаций Первомайского РК ВЛКСМ, секретарь комитета ВЛКСМ управления "Востокрыбхолодфлот", инструктор Первомайского РК КПСС.
1987-1990 — грузовой помощник, первый помощник капитана на судах управления "Востокрыбхолодфлот".
1990-1997 — президент компании "Интербизнес".
1997-1999 — президент рыболовной компании "Фесма"
1999-2000 — руководитель морского департамента администрации Владивостока.
2000-2005 — заместитель руководителя департамента рыбного хозяйства администрации Приморского края.
С 2005 года генеральный директор ОАО "Далькомхолод".
12 марта 2007 г. избран президентом Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья.
Женат, двое детей — сын и дочь, двое внуков.
— Георгий Геннадьевич, похоже, вам судьба сразу курс задала, как только начали работать в Первомайском райкоме ВЛКСМ. Это же самый рыбацкий район Владивостока.
— Да, в Первомайке находились практически все наши ведущие рыбацкие предприятия — Владивосткская база тралового флота, "Дальморепродукт", "Востокрыбхолодфлот", ТУРНИФ. Это около 70 всех рыбохозяйственных компаний.
Я был секретарем комитета комсомола ВРХФ, одного из крупнейших перевозчиков рыбопродукции на Дальнем Востоке. Мне повезло работать в управлении производственных флотилий ДМП в период его расцвета, когда там трудились десятки тысяч человек. Мы тогда добывали 11,8 млн тонн рыбы в год, и это до сих пор непревзойденный рекорд.
Горжусь, что судьба подарила мне встречу с очень мощными людьми, сильными руководителями, которые стали для меня наставниками и учителями в работе и в жизни. Это Юрий Григорьевич Диденко, Николай Федорович Нескоромнюк Юрий Иванович Москальцов. К слову, с Юрием Ивановичем я и сейчас с большим удовольствием встречаюсь по разным поводам, когда посоветоваться, когда просто поговорить.
— Могли бы вы представить, что придут 90-е и отрасль, которая к тому времени вышла на мировой уровень, будет отброшена далеко назад?
— Этого никто не мог представить — ни краха СССР, ни развала отрасли, ни потери кадров, ни этой чехарды со сменой вывесок на федеральном руководящем органе. Но это случилось, и нужно было как-то жить дальше. В рыбной отрасли царил настоящий хаос, никому не было дела до рыбаков, каждый спасался сам. Я оставил работу первого помощника капитана и пошел в рыбный бизнес. Организовал вместе с коллегами ряд рыболовных компаний. Добывали рыбу, поставляли ее на внутренний и внешний рынок.
Не знаю, как долго бы мы продержались на своих минимальных ресурсах, если бы не эпохальные подвижки в развитии дипломатических отношений России с Республикой Корея. Начало сотрудничеству наших стран было положено в 1991 году, и тогда же в Корею пошли первые российские суда. Наша рыбная промышленность выжила именно благодаря налаженным международным отношениям с Республикой Корея.
Мы и снабжение в Пусане брали, и топливо. Фактически работали по бартеру. Мы им рыбу, они нам топливо. Получить что-то в Госкомрыболовстве было невозможно. Необходимые ресурсы нужно было буквально выбивать, по каким-то непонятным схемам, но это удавалось немногим.
К руководству отраслью пришли совершенно посторонние люди, которые ничего не понимали в рыбацком деле. Царила полная вакханалия. Мы не успевали запоминать имена новых руководителей. Их на моем веку, наверное, десятка полтора сменилось. Память оставила лишь одного, безусловно, великого человека. Это Николай Исаакович Котляр, последний министр рыбного хозяйства СССР. Наш земляк, родился в Уссурийске, окончил Дальрывтуз, дошел до министерской должности.
Падение отрасли продолжалось почти 15 лет. В 2004 году у нас был минимальный общероссийский вылов за всю историю советской и российской рыбной промышленности — 2, 9 млн тонн. Дальше опускаться было некуда.
Но к тому времени рыбаки уже начали задавать неудобные вопросы государству и озвучивать свои проблемы. Я тогда уже работал в администрации края, и вместе с коллегами, общими усилиями, шаг за шагом продвигали главную рыбацкую идею, без которой невозможно развитие отрасли, — это долгосрочное закрепление ресурсов за рыбаками. Для этого нужен был Закон о рыболовстве.
— Получается, все 15 лет отрасль не регулировалась законодательно?
— Такого закона не было даже в Советском Союзе. Действовали нормативно-правовые акты, с ними мы и вошли в новую страну. С 91 года отрасль находилась в свободном плавании, не регламентируясь никакими законами, только нормативно-правовыми документами несуществующей страны.
— Как вы тогда на международный рынок выходили? В ту же Корею? Без закона?
— Как частные компании мы имели на это право. Вообще ситуация складывалась парадоксальная: рыбаки не заходили в родные порты, выгружали свою продукцию в зарубежных портах, меняли на топливо, снова ловили, выгружали, получали. А российский берег оставался без работы. Увы, государство это не заботило.
Но именно самостоятельность, предприимчивость рыбаков и, самое главное, потенциал нашего флота дал возможность не только выжить нам самим, но и сохранить российскую добычу в исключительной экономической зоне.
— А что, был риск потерять?
— Если бы флот встал на прикол, все так бы и произошло. Существует международная Конвенция, которая гласит, что если государство в течение определенного времени не осваивает ресурсы в своей исключительной экономической зоне, международное сообщество вправе разрешить зайти туда иностранному флоту и осваивать ресурсы. Мы были на грани от этого.
— Федеральный Закон "О рыболовстве" был принят 15 лет назад. Рыбацкое сообщество получило долгожданные, понятные всем правила игры. Но сейчас их, кажется, снова меняют?
— Ситуация в отрасли тревожная. Ситуация меняется едва ли не каждый день. В первую очередь это касается аукционов, которые вновь начали вводить вместо справедливого и доказавшего свою эффективность исторического принципа распределения квот. Состояние неопределенности тут же отразилось на результатах рыбалки. Если в 2018 году объем вылова приморскими рыбаками впервые превысил цифру 5 млн тоннн, то в 2019 планка дрогнула, опустившись до 4,9 млн тонн рыбопродукции.
Еще одна проблема — строительство новых судов. Это болезненная тема: средний возраст наших судов 30-35 лет, это 80% флота. В планах государства — к 2026 году, то есть всего за шесть лет, построить 186 мало— и средне-тоннажных судов, и плюс 35 краболовных судов. Вы можете представить - 36 судов в год! Мы изучали этот вопрос вместе с членами Совета Федерации, вместе с рыбацкой общественностью, и выяснили, что, собственно, и так лежит на поверхности: в Приморском крае только две верфи готовы строить краболовный флот — "Восточная верфь" и "Находкинский судоремонтный завод". Но и этим предприятиям нужна государственная поддержка, чтобы справиться с теми обязательствами по строительству краболовного флота, которые они на себя взяли.
— Но какой-то выход должен быть? Если уж заявлена такая амбициозная задача, значит, нужно выполнять.
— Задача выполнима. Но для этого нужно привлекать зарубежных корабелов. Я абсолютно убежден, что без их участия нам пока не справиться.
Даже такая могучая держава, как СССР, фактически не строила рыбопромысловый флот. Мы строили суда повсюду — в Германии, Польше, Финляндии, Испании, Украине, но только не у нас. Опыта строительства гражданского рыбацкого флота по существу нет.
Государство намеревается обновить флот принудительным путем, решая проблемы судостроительной отрасли за счет рыбаков, которых вынуждает строиться на российских верфях. При этом пакет заказов, пока сформированный в виде инвестиционных квот на бумагах, в договорах, не соответствует техническим возможностям отечественных судостроительных компаний. Они не смогут выполнить все эти заказы.
Кому нужна вся эта кампанейщина?! Загубим отрасль, и все. Рыбаки вынуждены будут выводить значительные ресурсы из оборота, чтобы заложить их под инвестиционные квоты на строительство судов, которые не успевают строиться, и эти квоты просто зависают.
— Георгий Геннадьевич, вас волнует судьба отрасли, а жители края устали задаваться вопросом, почему в Приморье рыбы продается мало, да еще по "конским" ценам. Дороже, чем в Москве и даже Саратове.
— Не согласен. Рыба достаточно, рыбы много! Я хожу и на владивостокские ярмарки, и на рынки, на Спортивную заглядываю, на Угольную. Навага, горбуша, камбала, терпуг, бычки, лососевые — горбуша, нерка, чавыча, кета, голец: в продаже есть все, что добывается в дальневосточных морях.
— Но цена такая, что только посмотреть и отойти! Золотая рыбка, не доступная.
— Это вопрос государству. Задача Росрыболовства и рыбаков — выловить рыбу, и мы ее вылавливаем, мы ее продаем. На этом наши функции заканчиваются.
70% всей рыбы продается в море. Мы ее подвергаем первичной обработке, морозим и там, в Охотском или Беринговом море, к борту добывающего судна подходит транспортный рефрижератор. Рыба пересекает борт, укладывается в трюм рефрижератора и все, она считается проданной.
И тут начинает раскручиваться цепочка. Транспортный рефрижератор идет в порт, ему надо заплатить за фрахт, за перевозку рыбы, и снова заплатить — за перегруз, за хранение, и еще раз — за путешествие рыбы по железной дороге, за доставку до магазина. А там торговая наценка. А на пути до магазина — перекупщики, и каждый имеет свою маржу.
Мы не знаем, сколько раз накрутили цену нашей рыбы, но исходя из отпускной цены, можно с уверенностью сказать, что во многих случаях цена рыбы вырастает на 50%, в порой на все 100%, и даже выше.
Но это уже не наша забота. Не рыбаки, а государство должно принять такие решения, чтобы рыба стала доступной населению.
Мне всегда обидно, когда говорят, что рыбаки во всем виноваты, алчные, хапуги, задирают цены. это не так. Приморские рыбаки честно выполняют свою задачу, ловят рыбы столько, что хватит накормить весь край. Поймите, рыба — это федеральный ресурс, и государство вправе диктовать свои условия, проводить жесткую политику, которая должна привести к насыщению внутреннего рынка.
Я считаю, что нынешняя, глубоко не продуманная политика в области рыболовства бьет и по населению, и по рыбакам. Тормозит развитие отрасли, не дает удешевить стоимость рыбы. Кстати, цены могут подскочить еще выше — за счет того, что предложено распределять рыбу только на аукционах и увеличить плату за водные биологические ресурсы. Все это неминуемо приведет к разорению ряда компаний и сокращению поставок рыбы на внутренний рынок. Такой печальный опыт уже есть в рыбацкой истории.
