Россия может оправиться от пандемии коронавируса лишь через 2–3 года
Но рассчитывать на изменение сырьевой модели экономики не стоит.
Кризис в мировой экономике, вызванный пандемией коронавируса, можно сравнивать только с войной. Об этом на онлайн-саммите «Сценарии выхода из COVID-кризиса», инициированный инвестиционной компанией А1, заявили ректор РАНХиГС Владимир Мау и директор «Центра исследований постиндустриального общества» Владислав Иноземцев.
О том, что будет после кризиса, «мы не знаем почти ничего», добавил Мау. Все будет зависеть от того, как долго продлятся ограничения, будет ли вторая волна коронавируса.
Выступавший следом за ним гендиректор и владелец AEON Corporation Роман Троценко считает, что эпидемия коронавируса продлится долго. А восстановление экономики России до докризисного уровня затянется на 2–3 года. Он указывает, что во всем мире снятие локдауна связано не с разработкой вакцины от коронавируса (ее еще нет) или приобретением коллективного иммунитета. Оно вызвано сугубо экономическими причинами: «Как бы ни объяснялось, это осознанный выбор – снятие карантина за продолжение товарообмена». Поэтому снятие ограничений не означает конца пандемии. Наоборот, это лишь первая волна, а предстоит, как минимум, еще одна, считает бизнесмен.
Почему же мир решился на смягчение ограничений? Все дело в «невероятной сегментации международного производства», считает Троценко. Второй фактор – две трети населения не имеет вообще никаких сбережений и живет от зарплаты до зарплаты.
Перемен не будет
Есть расхожее выражение – «кризис – время возможностей». Троценко считает, что шанса изменить экспортоориентированную сырьевую модель у российской экономики нет. Россия еще со времен Бориса Годунова поставляла сырье на мировые рынки. Только тогда это были пушнина и пенька, а теперь энергоносители: «Я не верю, что сейчас что-то поменяется».
Как только восстановятся производственные цепочки, Россия, по мнению Троценко, вернется на свое «достаточно скромное место в мире». Ждать цифровых и технологических новаций от нашей страны не стоит. Зато проблема нехватки капитала в России только усугубится. Например, по его прогнозу, без денег останутся треть малого бизнеса и 15–20% среднего.
Единственное, что по силам России – это «замахнуться на следующий уровень передела». Из газа перейти в газохимию, в сельском хозяйстве – с зерна в полуфабрикаты и проч: «Это была бы скромная, но тяжелая задача».
Роль государства
Иноземцев тоже считает, что сейчас надо вести речь лишь о выходе экономики к докризисным значениям: «Ничего нового не будет. Все правительства будут вкладывать максимум средств в выход [из кризиса]». Он также уверен, что в мировой экономике будут большие изменения в ближайшие несколько лет: «Восстановимся и тогда уже будем думать».
При этом он считает, что государства должны сейчас не копить резервы, как это делают Россия и Китай, а тратить как можно больше для преодоления последствий кризиса. Чем больше денег будет потрачено, тем быстрее удастся преодолеть кризис.
России надо «заняться индустриализацией», соглашается Иноземцев с Троценко. Для этого понадобятся гигантские инвестиции. Но где взять деньги? Для этого надо преодолеть проблему ухода капитала за границу. Деофшоризация, по его мнению, – вчерашний день. России надо самой «стать производственным офшором». Это значит, что необходимо отменять налоги на прибыль и увеличивать доходы от НДС, акцизов, а также увеличить налоги на потребление и недвижимость: «Так можем перехватить инициативу».
Мау считает, что ключевыми задачами в посткоронавирусную эпоху должны быть преодоление бедности и построение новой модели здравоохранения. Причем последнее может стать локомотивом экономики.
