Рыбаку не надо мешать, и тогда он накормит страну
За последнее десятилетие рыбная промышленность России вышла на принципиально новый уровень, предприниматели вкладывают в берег и флот миллиарды рублей. Однако проблемы в отрасли остаются, чего только стоит перспектива распределения квоты на аукционах. О подготовке профильных законопроектов, новеллах, которые уже помогли рыбакам, и перспективах отрасли мы поговорили с сенатором, членом комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Борисом Невзоровым.
–Борис Александрович, как, на Ваш взгляд, изменилась рыбная отрасль за последние годы?
– За последние 12 лет – когда на долгосрочной основе произошло распределение долей квот и закрепление промысловых участков за рыбаками – произошли бурный рост и развитие рыбной отрасли. Если брать Камчатку, то только за последние 5 лет рыбаки вложили более 50 млрд рублей в строительство заводов. Наши новые заводы лучше, чем в Америке. На них, как и в Японии, установлено очень дорогое и эффективное оборудование. Для примера один ледогенератор стоит более 650 тысяч долларов, морозилки – в районе миллиона, филейно-филеровочная линия – 3,5 миллиона долларов.
Почему я всегда делаю акцент на запрете дрифтерного промысла? Потому что динамика, как говорится, на лицо. Благодаря поддержке Председателя Совета Федерации Валентины Ивановны Матвиенко и Президента России Владимира Владимировича Путина удалось принять закон о его прекращении. Если до этого Камчатка ловила 120-170 тысяч тонн лосося в год, теперь – до 500 тысяч тонн. Если взять общую картину, ежегодно человечество потребляет в пищу порядка 4,2 – 4,3 миллионов тонн лосося, из них дикого (добывается на Аляске, Сахалине и Камчатке), а не искусственно выращенного – всего-то 600 тысяч тонн. Теперь только наш Дальний Восток может дать больше.
Если мы возьмем донно-пищевые породы рыб, включая лососей, то здесь рост объема добычи на лицо. 10 лет назад мы ловили 3,7 миллиона тонн, а теперь – около 5 миллионов тонн!
С увеличением объема добычи рыбы и ее переработки на береговых заводах создаются рабочие места, повышается благосостояние жителей, развиваются прибрежные регионы Дальнего Востока и северных территорий России. Одновременно растут вклад рыбной отрасли в обеспечение продовольственной безопасности страны и платежи в бюджеты всех уровней.
–Отрасль уже на пике или еще есть, куда расти?
– Однозначно есть. Но есть и одно очень существенное «но». Всю ту работу, которую проделали государство и рыбопромышленники, может разрушить принятие решения о введении аукционов на квоты и рыбопромысловые участки. Мы это уже видим в разрезе добычи краба. Введенные аукционы – страшное обременение для предпринимателей. Квоты на добычу глубоководного краба попросту никто не покупает, потому что цена лота в разы больше чем то, что заработает бизнес на продаже этого морепродукта.
Второе обременение – это строительство флота. Мы за предыдущие 10 лет построили 5 судов, а теперь хотим за пять лет ввести в строй около 80 судов. Вы думаете, их построят? Я сомневаюсь. Наши верфи пока не готовы к большим заказам, мы видим, что они не успевают сдавать в срок суда. Представьте, рыбак взял кредит, скорее всего в валюте, купил квоту для добычи краба, затем взял еще один кредит на судно, а оно не сдано в срок. А кредиты выплачивать нужно, проценты капают. Поэтому наш комитет предложил Совету Федерации выступить с инициативой увеличения срока по строительству судов в рамках инвестиционных квот с пяти лет до семи. Спасибо Валентине Ивановне Матвиенко, она нас услышала и поддержала. Рыбаку нужно помогать, и тогда он накормит страну. А если все время вставлять ему палки в колеса, о развитии отрасли и экономики можно забыть.
–А за счет чего можно увеличить объем добычи рыбы? Ведь, даже если квоты и участки будут перераспределены не по историческому признаку, а через аукционы, рыбы больше не станет?
– В октябре прошлого года я выступил на заседании Совета Федерации, и Валентина Ивановна Матвиенко дала поручение трем комитетам изучить вопрос возвращения России почти 78 тысяч квадратных километров в Беринговом море, которые в 1990 году отошли Америке по временному соглашению Шеварднадзе-Бейкера.
Напомню, в рамках этого документа при разграничении морских пространств в районах Берингова и Чукотского морей линия раздела прошла не посередине в равноудаленном от побережий обоих стран месте, а ближе к берегам СССР. Россияне потеряли возможность ежегодно добывать более 300 тысяч тонн рыбы и краба. На шельфе разведаны перспективные нефтегазовые месторождения на сотни миллиардов долларов.
При этом соглашение 1990 года так и не было ратифицировано ни СССР, ни ее преемницей Россией. Мы вполне можем выйти из этого соглашения. По расчетам Счетной палаты только с 1991 по 2002 год из-за утраченных объемов уловов наша страна понесла убытки в размере 2,2 млрд долларов США. Сейчас эту цифру можно смело умножать в несколько раз. Я считаю, что этот вопрос необходимо «добить» и вернуть нашей стране то, что принадлежит ей по праву.
–Развитие Северного морского пути рыбакам тоже поможет?
– Безусловно. Есть, конечно, мнения, что это дорого. Но в начале нового дела всегда большие затраты. Чтобы перевозки по Севморпути стали выгодными, нужно, чтобы по нему регулярно ходили суда, уменьшилось расстояние, на котором необходима проводка ледоколом, увеличился объем грузооборота.
Уверен, мы к этому придем. Не стоит забывать, что по Севморпути срок доставки сокращается на 2-3 недели, нет необходимости в нескольких перевалках на пути следования.
Плюс ко всему ледовая обстановка в Арктике улучшается, рыбные запасы там есть, но они не разведаны. Общий вылов рыбы в России за счет Арктической зоны можно увеличить на 1,5-2 миллиона тонн. Уверен, что будущее – за Северным морским путем.
–Какие законопроекты сейчас необходимы для развития рыбной отрасли? Над чем Вы сейчас работаете?
– Как я уже говорил, самое главное – не мешать рыбакам, ведь они в наибольшей степени заинтересованы в сохранении рыбных ресурсов в долгосрочной перспективе. Рыбаки рассчитывают на законодательное сохранение и развитие исторического принципа в рыбной отрасли. При распределении рыболовных участков в действующем законодательстве имеются недостатки. Например, конкурсной комиссии при распределении лососевых рыболовных участков предоставлено право устанавливать сроки их закрепления на период от 10 до 25 лет, что, по сути, является возможностью для возникновения различных коррупционных схем. В результате на Камчатке договоры заключены на 20 лет, а в других регионах – еще на меньший период. Необходимо в законодательство внести изменение, чтобы договор однозначно заключался на 25 лет, и в случае отсутствия у пользователей нарушений он перезаключался автоматически. Рыбаки должны быть уверены в долгосрочной поддержке государством их деятельности. На фоне этого настойчивое продвижение Федеральной антимонопольной службой идеи возобновления аукционного перераспределения всех водных биологических ресурсов и рыболовных участков является прямой угрозой развития отрасли.
Сегодня рыбная отрасль работает стабильно и эффективно. В условиях мировой нестабильности и падения доходов в других отраслях доступ к наиболее рентабельным водным биоресурсам рассматривается крупными компаниями как основа сохранения и преумножения своего капитала. Они используют ФАС для лоббирования своих интересов. Это может обернуться разрушением правовой и финансовой основы рыбохозяйственного комплекса и привести к негативным социально-экономическим последствиями для страны.
Немного истории: в 2001-2003 годах распределение промышленных квот между предприятиями по наиболее ликвидным объектам осуществлялось через аукционы. Платежи за квоты, по различным данным, с 2000 по 2004 год составили от 30 до 47,5 млрд рублей. При этом выручка организаций рыбной промышленности в 2001 году составила суммарно 44 млрд рублей, в 2002 – 48 млрд, в 2003 – 52 млрд. В итоге выручка оказалась меньше, чем стоимость квот. Но не стоит забывать, что параллельно рыбаки продолжали платить зарплаты, налоги, социальные отчисления и кредиты.
К чему мы пришли тогда? К тому, что к 2004 году объем добычи водных биологических ресурсов сократился почти на 1 миллион тонн по сравнению с 2000 годом – с 3,7 миллионов до 2,9 миллионов тонн! Объем инвестиций в основной капитал также сократился почти в три раза, а отраслевая рентабельность – до отрицательных показателей. Итог – невыплата заработной платы людям и банкротство предприятий. Ситуацию удалось спасти только благодаря переходу к долгосрочному закреплению квот за пользователями. Сегодня квоты закреплены на 15 лет до 2033 года. В Америке квоты закрепляются на 50 лет, а в Норвегии – вообще бессрочно.
Антимонопольная служба России вместо того, чтобы поддержать конкуренцию в рыбной отрасли путем сохранения малого и среднего бизнеса, фактически предлагает его уничтожить в интересах крупных компаний за счет перераспределения ресурсов через аукционы.
Очевидно, что аукцион выиграет та компания, у которой больше капитал. Наверняка часть участков заберут себе не региональные компании, а пришлый бизнес, заработавший огромные прибыли, например, на нефти или газе. Промысел лосося в среднем на Камчатке ведется от 15 дней до 3 месяцев в зависимости от места. Будет ли приезжий предприниматель вкладываться в развитие территории, на которой он рыбачит? Конечно, нет, порыбачит и уйдет. Жители лишатся работы, а также дохода и будут вынуждены переехать. И что останется в итоге? Пустые поселения, это неправильно.
–На Ваш взгляд, что, кроме не введения аукционов, поможет нашим рыбакам?
–Наведение порядка с рыболовством коренных малочисленных народов и борьба с браконьерством.
Сегодня закон предполагает для коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока преимущественный доступ к объектам животного мира и водным биологическим ресурсам для обеспечения жизнедеятельности в местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности. Это очень правильно.
Сейчас представители КМНС, где бы они не проживали и не работали, в заявительном порядке для личных целей получают доступ к биоресурсам, а это не совсем справедливо.
С 2009 года после внесения изменений в Распоряжение Правительства России № 631-р к местам их традиционного проживания и деятельности относится вся Камчатка, в том числе и закрытые территории. В результате при прежней численности КМНС увеличилось количество заявок на вылов лососей и других биоресурсов.
Если до 2009 года общины подавали заявки на 6-7 тысяч тонн, то в настоящее время их подают уже на 80 тысяч тонн в год. На всей реке Камчатка для рыболовства во времена СССР было 3 участка с лимитом 25 тонн в год, а теперь 43 участка, находящихся в непосредственной близости от нерестилищ для любительского рыболовства и КМНС, на которых только официально добывают не менее тысячи тонн рыбы в год. Сколько добывают на самом деле трудно представить, так как КМНС предоставляют отчет не ежедневно как предприятия, а только один раз в конце года, да и то по добровольному желанию. При этом для промышленного рыболовства существует всего 11 участков, но именно промышленные предприятия обвиняют в уничтожении лососей реки Камчатка.
Отсутствие в законодательстве четкого понятия традиционного образа жизни и традиционной хозяйственной деятельности стало правовой основой для прикрытия браконьерства при вылове лососей и других видов рыб в личных целях.
Необходимо внести в законодательство изменения, конкретизирующие перечень территорий традиционного проживания и ведения традиционной хозяйственной деятельности. Также нужно установить на законодательном уровне, что ресурсы следует выделять только тем представителям КНМС, для которых охота и рыболовство являются основой их существования.
Что касается борьбы с браконьерством, то тут самое главное – сохранить ресурс. У нас ведь как сейчас? Рыбоохрана ловит человека, который на лодке стоит с сетями в руке. Казалось бы, очевидно, что браконьер. А он заявляет, что проезжал мимо, увидел сети и решил их снять и отдать инспекторам, и суд встает на его сторону. К примеру, в США на период нереста любой человек, находящийся на берегу реки в болотных сапогах, считается браконьером. Запрещено также использовать плавсредства для отдыха и других целей. Для исключения браконьерства во время нереста ценных видов рыб нам также нужно внести соответствующие изменения в законодательство.
Или возьмем, например, международный аэропорт Петропавловск-Камчатский. Идет регистрация на рейс, человек сдает в багаж красную икру в нескольких куботейнерах по 25 килограммов. Опять же очевидно, что это не для личного пользования. Россельхознадзор пытался проверить документы на происхождение икры по отраслевой системе «Меркурий», но транспортная прокуратура усмотрела в этом нарушение прав граждан и запретила проверки. Вдруг он эту икру на рынке купил? Но вы можете себе представить туриста, который на рынке тонну икры покупает в качестве сувенира? Вот и я не могу.
Хочу сказать спасибо работникам природоохранной прокуратуры, которые почти перекрыли второй канал отправки браконьерской икры через отделения Почты России. Ведь раньше можно было на почте сдать в виде посылки хоть тонну икры. Сдал, заплатил за перевозку, ее тут же в самолет, и встречай, Москва. Никакой полиции, рыбоохраны, санвластей, ничего.
Для сохранения нерестилищ браконьерам необходимо ограничить возможность перемещения и продажи икры. Подготовкой к внесению соответствующих изменений в законодательство сейчас занимается наш комитет.
