Консолидация отрасли сегодня – абсолютная

Об атаке на "исторический принцип" и реалистичной стратегии развития отрасли.

Правительству РФ в конце июля было предложено, по сути, приступить к уничтожению "исторического принципа" распределения прав доступа к водным биоресурсам  — с помощью увеличения доли "инвестиционных  квот" до 50% (с передачей дополнительных лимитов по преимуществу крупным холдингам)  и выставления на торги второй половины крабовых квот. Также в числе инициатив — введение ограничений на использование на промысле судов старше 30 лет, а также отмена единого сельскохозяйственного налога для рыбопромышленных предприятий.

Герман Зверев, президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников, 19 августа в ходе интервью в эфире PrimaMedia LIVE объяснил, почему даже потенциальные бенефициары не поддержали предлагаемую "реформу" и почему такой подход к развитию отрасли неизбежно столкнется с целым рядом ограничений природного, экономического и социального характера. 

 — Какова на сегодняшний день ситуация в рыбной отрасли в целом? Все ли хорошо или, наоборот, все плохо? Потому что, как известно, если все хорошо, то зачем тогда что-то менять, зачем реформы?

 — Реформа может быть предложена в двух случаях. Первый случай — когда ее предлагает государственный орган. Так произошло в 2015 году на основании решений Президиума Госсовета после достаточно серьезного многомесячного обсуждения ситуации в отрасли на очень высоком уровне. Это один вариант. 

Другой вариант: кто-то из участников отрасли — как правило, лидер отрасли, технологический, маркетинговый — предлагает какие-то изменения. Например, как это сделали "Форд" в 20-е годы прошлого века или "МакДональдс" в 60-е годы, предложив новые технологические способы производства продукции и оказания услуг. Или предложив принципиально новый продукт, как Apple уже в "нулевые" годы XXI века. Это понятно. В роли инициатора "переформатирования" отрасли в этих случаях выступали компании, которые зарекомендовали себя как технологический, маркетинговый, производственный лидер. Компании, которые сумели масштабировать технологии производства, которые задали высокую технологическую и производственную "планку". Конечно, в этом случае, когда все смотрят и видят, какой это мощный технологический гигант, у всех возникает чувство определенного согласия с такими предложениями.

ООО "РРПК" не является ни технологическим, ни производственным, ни маркетинговым лидером рыбной отрасли. Поэтому все, что сейчас происходит, больше напоминает немного другую историю: допустим, когда приближенный к власти магнат желает получить большое количество земли в свое пользование и согнать с нее тех крестьян, те мелкие хозяйства, которые на ней работают. Вот так отрасль видит предлагаемые "реформы". 

Что же касается результатов работы отрасли, то в самый тяжелый период мирового экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса, рыбная отрасль России была одной из немногих отраслей, которые работали без сбоев.  Результаты за семь месяцев 2020 года показывают, что выручка отрасли по сравнению с аналогичным периодом прошлого года не снизилась, а выросла. Ненамного, на 1%, но выросла. Ни на одном рыбопромышленном предприятии не допущено увольнений сотрудников. В отрасли не допущены случаи массовых вспышек заболевания коронавирусной инфекции.

Налоговые поступления рыбной отрасли за первое полугодие 2020 года выше, чем за аналогичный период прошлого года. Инвестиции в отрасли за первое полугодие 2020 года выше, чем за аналогичный период прошлого года. Поэтому государственные органы власти, которые уже высказались по поводу инициатив ООО "РРПК", не видят оснований для "реформирования". 

 — В предыдущие годы рыбная отрасль демонстрировала единодушие и консолидированность в защите "исторического принципа" распределения прав доступа к промысловым ресурсам. То, что происходит сейчас — это раскол отраслевого сообщества?

— Не вижу никаких признаков раскола. Наоборот, попытка инициаторов "реформ" раскол обозначить, найти "штрейкбрехеров" — эта попытка не удалась.  Речь идет о предложении РРПК донаделить инвестиционными квотами строящееся 41 рыбопромысловое судно. ООО "РРПК" предлагает, чтобы государство своим ресурсом загрузило их "на полную катушку", обеспечило им 100%-ную окупаемость.  Возможно, такое предложение было сделано, чтобы найти себе неких союзников среди других предприятий, которые также реализуют проекты под инвестиционные квоты. Не удалось. 

Крупнейшие участники инвестиционных проектов — группа компаний "НОРЕБО", Северо-Западный Рыбопромышленный Консорциум (СЗРК), компания "ФОР", все они в общей сложности строят около 20 кораблей — письменно заявили, что они с таким подходом не согласны. Они считают, что риски "законодательного землетрясения", которое предлагает РРПК, гораздо пагубнее и негативнее, чем те небольшие преимущества, которые на короткой дистанции они могут получить. 

И я не знаю ни об одном решении ни одной ассоциации, кроме Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота, которая объединяет предприятия из группы ООО "РРПК", в котором выражено согласие с инициативами ООО "РРПК". Поэтому консолидация отрасли, на мой взгляд, на сегодняшний день просто абсолютная.

 — Еще в 2019 году, после того, как 50% крабовых квот были выставлены на аукционы, Госдума и Совет Федерации делали заявления о том, что это — не начало конца "исторического принципа", что этот принцип останется базовым механизмом в рыболовстве. По вашей информации, эта позиция Федерального Собрания все еще в силе?

— Парламентарии сейчас находятся на каникулах. Но это рабочие каникулы. Практически все они находятся сейчас в своих избирательных округах. И депутаты Госдумы, и члены Совета Федерации. Насколько мне известно, в ходе встреч, которые происходят в регионах и у депутатов Госдумы, и у членов Совета Федерации с представителями рыбопромышленных компаний, с представителями объединений, все рыбаки, рыбопромышленники, руководители градо— и поселкообразующих предприятий, руководители рыбацких колхозов, артелей говорят о том, что постановление Госдумы от 3 апреля 2019 года и Постановление Совета Федерации от 26 июля 2019 года четко и недвусмысленно признают, что решение о выставлении на аукцион 50% общих допустимых уловов крабов в 2019 году было разовым решением, что распространять эту практику далее — недопустимо!

Поэтому ВАРПЭ и другие объединения направят обращения к депутатам Государственной Думы и членам Совета Федерации сразу же после начала работы обеих палат парламента.

— И все-таки интересно, почему крупные рыбопромышленные холдинги, которые, казалось бы, могут стать бенефициарами перераспределения квот, инициативу не поддерживают. Можете раскрыть причины? 

— Да, безусловно. Вы знаете, рыбная отрасль во всем мире — это многоукладный, сложный социально-экономический организм. В ней правильно выстроено все — и крупный, и средний, и мелкий бизнес. И только в том случае, если в определенной пропорции находятся все сегменты, все уклады отрасли, она является жизнеспособной, эффективной, она работает на все ниши потребительского спроса. 

Например, в той же Италии 12 100 кораблей (если их можно назвать кораблями), длина которых — менее 17 метров. То же — в Испании, Юго-Восточной Азии. 

А что предлагает ООО "РРПК"? Их предложения означают, что 439 предприятий в ДФО — в том числе 410 малых и средних предприятий — потеряют 360 тысяч тонн минтая и 62 тысячи тонн сельди. Береговые заводы в ДФО потеряют 34 тысячи тонн водных биоресурсов. В Северном рыбохозяйственном бассейне — минус 115 тысяч тонн трески и 34 тысячи тонн пикши. 43 градо— и поселкообразующих предприятия потеряют ресурсы. 

Крупные рыбопромышленные предприятия, которые работают на Дальнем Востоке, на Северном бассейне, погружены в экосистему нашей отрасли. Их руководители десятилетиями работали в отрасли, учились в мореходных училищах. Это люди, которые знают всех в отрасли, знают руководителей небольших предприятий, малых предприятий. Да, так получилось, что один возглавляет большое предприятие с крупнотоннажными судами, другой — небольшое предприятие, у которого несколько МРС (малых рыболовных сейнеров — ред.). Но оба они учились на одном курсе в мореходном училище, оба они одинаково начинали свою жизнь в отрасли. Это особый мир людей. 

И конечно, когда в этот мир приходят люди, которые в нем чужие, которые для него "марсиане", для которых главное — это финансовые показатели, то эти люди, конечно, с определенной долей высокомерия относятся к нашей социальной среде. Смотрят, как на туземцев.

Поэтому для меня нет ничего удивительного в том, что "НОРЕБО", СЗРК, "ФОР" высказались именно так, как высказались. Они не хотят зарабатывать на "изъятом" у других предприятий. Такая психология у них, так они устроены. Такая у них рыбацкая жилка, морская жилка. 

Конечно, люди, для которых наше сообщество представляет собой не среду обитания, не жизнь, не уклад, а просто цифры бухгалтерского баланса, удивятся такому решению и подумают: "Странно, мы этим людям предлагаем дополнительно 20 тысяч тонн, а они тут какие-то сопли разводят из-за того, что какие-то колхозы потеряют что-то".  Люди разные, биография разная, мировоззрение разное, мышление разное. Психология разная у людей.

— А в целом инвестклимату в отрасли такие инициативы могут угрожать?

— Чтобы не оперировать показателями на уровне "средних по больнице", приведу примеры. Есть два предприятия в Камчатском крае. Они занимаются прибрежным рыболовством. Ловят белорыбицу на западном побережье. На восточном побережье у них — ставные невода. Строят в Хабаровском крае корабли малотоннажные — МРС. Построили три МРС, хотят построить еще два. 

МРС, напомню, строится в рамках специальной программы субсидирования, где 30% стоимости судна субсидируется государством. МРС стоит 105 млн рублей, то есть 35 млн рублей субсидирует государство, 70 млн — инвестиция предприятия. 

У предприятия квоты — 6 тысяч тонн разнорыбицы. Если произойдет эта история (увеличение доли инвестиционных квот до 50% — ред.), их квота уменьшится на треть, и будет уже не 6 тысяч, а 4 тысячи. Соответственно, финансовый поток, который необходим для окупаемости этих МРС, "обмелеет" очень быстро. 

И предприятие, которое задумывалось о строительстве еще двух МРС, сидит сейчас и чешет затылок. Потому что они рассуждают так: "Хорошо, три мы построили, субсидирование есть, квота есть. Мы окупаемость этих судов худо-бедно обеспечим. А вот еще два судна, которые мы хотим построить, и хабаровские судостроители могут на этом заработать, зарплату получить и технологией обеспечить, вот эти два судна — под вопросом". 

И таких кораблей у нас сейчас — "под вопросом" — 24. Поэтому, если оценивать инвестиционный климат в целом в отрасли — не только для одного-двух крупных игроков, а для многих предприятий — такое решение однозначно будет негативным. 

Продолжу. Предприятие, которое ведет строительство большого рыбоперерабатывающего завода в Камчатском крае. У него "линейка" квот. И у него остались крабы — 900 тонн в год. Половину забрали на аукционы, а 900 тонн остались. Сейчас у него хотят забрать еще и оставшиеся 900 тонн краба. Выручка предприятия с 7 млрд рублей уменьшается до 4,2 миллиардов рублей. Это очень резкий "заморозок" в инвестиционном климате. 

 — А что думают о ситуации судостроители, участвующие в программе инвестквот в качестве контрагентов рыбаков? Какие сигналы вы от них получаете? Ведь известно, что в первоначальные сроки сдачи судов корабелы массово не укладываются, об этом уже говорят в кабмине.

 — Нам бы, конечно, хотелось бы от судостроителей не сигналы получать, а уже построенные и спущенные на воду рыбопромысловые суда. К сожалению, к концу этого года вместо 17 запланированных судов на воду будут спущены и введены в эксплуатацию три. Это первое. Второе. Хотел бы уточнить, что пока на уровне правительства точной и ясной оценки состояния дел с ходом реализации инвестиционных проектов не сделано. Такая информация содержится в официальных обращениях Росрыболовства и Минсельхоза в правительство РФ. 

В соответствии с поручением вице-премьера Виктории Валериевны Абрамченко такая информация представлена. Сейчас эта информация, этот доклад будет соотноситься с позицией Минпромторга. После того, как два ведомства согласуют свои позиции, она будет представлена уже на уровень правительства. И только в этом случае можно будет говорить о том, что правительство так или иначе оценивает ход инвестиционных проектов. 

— А как реагирует на возможную "реформу" в рыбной отрасли банковский сектор, ведь рыбаки, насколько известно, довольно плотно закредитованы?

— Финансисты — в принципе люди очень консервативные. И очень не любят резкие и неожиданные изменения. Не могу официально высказываться от имени финансово-кредитных учреждений. Могу лишь сказать, что кредиторская задолженность рыбопромышленных предприятий очень велика, она превышает 200 млрд рублей. Целый ряд предприятий, которые имеют высокую кредиторскую задолженность перед банковской системой, обслуживает ее за счет вылова, в том числе тех же крабов, 50% которых предлагается изъять. Думаю, что это не может не повлиять на финансовые модели таких предприятий. 

Хочу обратить внимание, что несмотря на пандемию, на кризис, на "искусственную кому", в которую мировая экономика была введена, рыбная отрасль прошла эти месяцы более-менее стабильно. Но, тем не менее, тревожные звонки мы слышим.

В первое полугодие 2020 года просроченная кредиторская задолженность рыбопромышленных предприятий впервые за 10 лет резко выросла — в 5,8 раза — и уже превышает 3 млрд рублей. Поэтому статистическая информация о финансовом и экономическом состоянии рыбопромышленных предприятий позволяет сделать вывод о том, что резкое изменение законодательства в сфере наделения предприятий квотами неизбежно повлияет на финансовые показатели многих рыбопромышленных предприятий.

И среди них могут быть и те предприятия, которые имеют достаточно серьезную кредиторскую задолженность перед банковской системой. 

 — Популярный аргумент за изменения правил игры в отрасли, который звучит уже несколько лет, — это плохое состояние действующего рыбопромыслового флота и, соответственно, необходимость его срочно обновлять.  А по вашей оценке, каково сегодня состояние рыбопромыслового флота России?

— На Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне средний возраст судов составляет 30,1 лет. При этом значительная часть этого 30-летнего флота работает с очень высокими производственными показателями. Простой пример: в прошлом году мировой рекорд по вылову поставило российское судно "Петр I", которое добыло 82 тысячи тонн водных биоресурсов. Судну 28 лет.  Для сравнения: у американцев на промысле минтая средний возраст рыбопромысловых судов составляет 44 года. При этом работают и корабли 1959 года постройки, 1961 года постройки. 

Очень многое ведь зависит от того, как судовладелец относится к судну, как работает с ним, как модернизирует его. Часть судов — и это правда — находится в очень плохом состоянии. Но на основании того, что некоторые судовладельцы не очень ответственно подходят к контролю за техническим состоянием флота, предлагается наказать всех?

 На Северном бассейне средний возраст судов — менее 30 лет. Очень много "свежих" судов. Возраст судна — это одна из "переменных в формуле", которая в сочетании с другими переменными влияет на состояние флота, на экономические показатели. Другие переменные — это и отношение судовладельцев к модернизации судна, это и работа с экипажами судов, это и умение использовать наиболее уловистые технологии промысла. 

Представление о том, что только возраст судна влияет на экономические параметры — так же наивно, как технократическая утопия в фантастических романах 50-60-х годов прошлого века. И сами коллеги из РРПК признают это. Обратите внимание, что первым ходом своего "гамбита" они предлагают реформу отрасли. Вторым ходом они предлагают налоговую льготу для себя, налоговую льготу, которая предусматривает освобождение от налогов вновь построенных судов вне зависимости от ассортимента производимой продукции. 

Вы ратуете за современный флот, потому что только современный флот может производить филе, фарш? Тогда получите налоговую льготу только за производимые филе и фарш. Но ведь вы хотите иначе.

Вы хотите получить налоговую льготу вне зависимости от того, что будут производить ваши сверхсовременные корабли. Будут они производить безголовый минтай, просто мороженую рыбу — они все равно получат налоговую льготу. Где же тут стимулирование развития? 

В свое время мировое рыболовство прошло через искушение технократической утопией. С конца 60-х годов до середины 80-х годов XX века мировые выловы резко росли — с 60 млн тонн в 1965 году до 90 млн тонн в 1989 году. И в 70-80-е годы у рыбопромышленников возникло ощущение, что так будет всегда, что вылов будет расти до бесконечности. Однако в 1989 году мировой вылов водных биоресурсов вышел на плато в 90 млн тонн. И держится на этом уровне уже 30 лет.

А в 80-х за счет государственных дотаций были построены сотни крупнотоннажных кораблей в Европе, в Канаде. И оказалось, что они практически выбили водные биоресурсы. Этот промысловый пресс настолько тяжело ударил по экосистеме, что треска в Атлантике оказалась на грани исчезновения. И тогда государство, которое сначала субсидировало строительство рыбопромысловых судов, было вынуждено субсидировать вывод этих промысловых судов из эксплуатации.

Сначала государство дотировало судостроителей, чтобы они строили корабли, а потом государство стало дотировать рыбаков, чтобы они выводили корабли из промысла. 

Водные биоресурсы — это не та история, где можно использовать такую технологию: "каждый год по десять пароходов строить". Естественные ограничители инвестиционной активности в рыболовстве означают, что увеличение промыслового пресса, капитализация отрасли возможна только до определенного предела. Дальше этот мощный индустриальный промысловый пресс просто создает угрозу для промысла. Помните, как в Охотское море вошел "Монарх" — американский громадный траулер-процессор. Это конец 90-х, самое начало "нулевых", тогда еще законодательство и контроль только-только устанавливались. Добыча минтая в Охотском море, которая составляла во второй половине 90-х годов 1,2 млн тонн, упала в 2006 году до 400 тысяч тонн. 

Инвестиционная активность в рыболовстве — очень деликатный, тонкий процесс. Думаю, здесь возраст судов — это не единственный показатель. Важный, но не единственный. Мы знаем примеры стран, которые поиграли в индустриальную гонку в рыболовном судостроении и оказались на долгие десятилетия лишены водных биоресурсов. 

— То есть, по-вашему, рыбная промышленность — это бизнес, в котором нужно развитие не экстенсивное, а интенсивное? В силу природных ограничений, потому что рыбные ресурсы, конечно, возобновляемы, но и вполне себе конечны?

— Да, в силу ограничений — природных и социальных. Оценивать развитие рыбной отрасли нужно в трехмерной сетке координат: экономические, биологические и социальные факторы. Например, принимаем такое решение об индустриализации рыболовства: вместо 20 малотоннажных судов, на каждом из которых работают по 10 человек, сделаем одно судно крупнотоннажное, на нем будут работать 80 человек. Производительность труда каждого из этих 80 будет выше, чем каждого из 200, которые работают на малотоннажных судах. Но эти 200 человек — жители прибрежных сообществ.

Поэтому в рыболовстве нужно учитывать и биологические факторы (не навредить природе), и экономические факторы (заработать деньги для обновления), и социальные (не разрушить прибрежные сообщества). Это очень важно.

 — Вернемся к теме фискальной политики и ее нюансам. Речь, насколько я понимаю, идет о ставках сборов за пользование водными биоресурсами, то есть такой природной ренте в рыболовстве. Изменения в этой сфере обсуждаются уже несколько лет. Какова здесь позиция ВАРПЭ на сегодняшний день?

— Эта работа по изменению законодательства о ставках сборов продолжалась достаточно долгий период. В конце прошлого года был согласован следующий подход к изменению законодательства — отмена льготы при уплате ставок сборов за водные биоресурсы. Эта льгота сейчас является общеотраслевой, применяется всеми рыбопромышленными предприятиями вне зависимости от их организационно-правовой формы или результатов финансово-хозяйственной деятельности. Конечно, такая льгота уже утратила свое предназначение. 

Мы вместе с Росрыболовством проработали четыре категории плательщиков, на которые будет распространяться льгота. Первая категория — прибрежное рыболовство, предприятия, которые доставляют уловы водных биоресурсов в свежем и охлажденном виде на прибрежную территорию для ее переработки на берегу. Вторая категория — градо— и поселкообразующие предприятия. Всего их в России 43, работают они в девяти субъектах федерации. Там проживают свыше 120 тысяч человек. Третья категория — предприятия, которые производят на рыбопромысловых судах продукцию глубокой переработки в соответствии с перечнем, утвержденным правительством РФ, в котором предусматривается филе и фарш. И четвертая категория плательщиков — предприятия, которые приняли участие в крабовых аукционах 2019 года и строят суда-краболовы. Эти предприятия заплатили большой объем денежных средств за квоту. В этом случае льгота при уплате сбора за пользование биоресурсом важна для экономики предприятий, потому что ставки сбора на краба существенно увеличиваются. 

Мы вместе с Росрыболовством и Минсельхозом законопроект проработали.

Изменения приведут к увеличению поступлений природной ренты с 2 млрд рублей до 14 млрд рублей. 80% этих средств будут зачисляться в бюджеты прибрежных субъектов федерации. 

 — В обсуждаемых нами инициативах по отмене "исторического принципа" звучала и критика в отношении Росрыболовства. По мнению авторов, регулятор не имеет стратегии развития отрасли. Как председатель Общественного совета при Росрыболовстве, как вы можете оценить такие высказывания?

— В конце прошлого года правительство РФ утвердило Стратегию развития рыбохозяйственного комплекса РФ до 2030 года. Этот документ был разработан по предложению руководителя Росрыболовства Ильи Васильевича Шестакова. Перечислю несколько важных отличий этого документа от предыдущих. Прежде всего, Росрыболовство сделало серьезный и ответственный шаг, признав главными для себя экономические, а не экстенсивные критерии развития отрасли в духе "план по валу, вал по плану". Главное сегодня — экономическая и социальная отдача отрасли для страны и региона. И в стратегии, которая по поручению Ильи Васильевича была разработана, это зафиксировано, впервые за последние 30 лет. 

Второе.  Документ — очень реалистичный. Объем инвестиций, запланированный до 2030 года в размере 613 млрд рублей — это достаточно внятный и понятный показатель. Ресурсное обеспечение, окупаемость этих проектов тоже понятны. И третье важное отличие этого документа от предшествующих — он синхронизирован с программами бизнеса. Он содержит пять крупных интегрированных комплексных инвестиционных проектов. Он содержит несколько обеспечивающих проектов и содержит платформу "Проектный офис", которая позволяет управлять стратегией, корректировать те или иные показатели. 

Федеральное агентство по рыболовству подготовило внятную, понятную, последовательную стратегию действий. Это не авантюристический курс на "индустриальную гонку" в рыболовстве. Поэтому сейчас позиции отрасли и регулятора по основным принципиальным вопросам развития отечественного рыбохозяйственного комплекса совпадают. 

—  И в завершение беседы — ваш прогноз того, с какими показателями рыбная отрасль может закончить этот очень сложный для всех 2020 год. Буквально по основным показателям — вылов, финансово-экономический результат. 

— Очень большие надежды у нас связаны с путиной пелагических видов рыб. Это сардина иваси, скумбрия. По прогнозам науки, в этом году мы можем хорошо шагнуть за полмиллиона тонн вылова по этим объектам, удвоить объем вылова. Достаточно хорошо, стабильно идет работа на промысле минтая, сельди. Лососевая путина в этом году на Камчатке оказалась очевидно хуже прогнозируемой. В отношении Сахалина пока делать выводы рано, на Сахалине еще основная рыбалка идет. Видимо, предсказанный наукой объем вылова в 390 тысяч тонн лососевых на Дальнем Востоке в этом году не будет достигнут. 

Показатели по вылову в исключительной экономической зоне на Дальнем Востоке хорошие. И в районах иностранных государств — тоже с плюсом. Небольшое отставание по вылову — в конвенционных районах мирового океана. Но размер этого отставания незначителен, думаю, до конца года он будет преодолен. Так, чтобы не сглазить, предполагаю, что по итогам 2020 года объем вылова российскими рыбопромышленными предприятиями чуть-чуть превысит тот объем, который был в 2019 году (4,9 млн тонн — ред.).

Что касается финансовых показателей отрасли, то выручка предприятий за первые 7 месяцев года позволяет сделать вывод о том, что 2020-й мы закончим с небольшим плюсовым показателем по выручке — в районе 4-5%. Но в отношении прибыли — или сальдированного финансового результат, как это именует Росстат — показатели могут быть хуже, потому что издержки предприятий в этом году выросли в связи с переходом рыбопромыслового флота на более дорогое топливо, поскольку требования к содержанию серы в топливе теперь более жесткие.

Есть и прямые расходы, связанные с необходимостью предотвращения распространения коронавируса, есть и косвенные расходы, связанные с увеличением транспортных расходов при ведении промысла. Мы к этому относимся очень ответственно. Это та необходимая плата, которую бизнес и все человечество платят за то, чтобы не допустить соскальзывания в бездну пандемии.