Рыбопромышленники продолжают прикидываться бедными и несчастными | инфографика

Самый раскрученный и самый загадочный документ рыбной отрасли обрел вполне прагматическое название — «Стратегия развития рыбохозяйственного комплекса до 2030 г.». Суть его укладывается в одну недлинную фразу: «Открыть, создать, защитить истинную ценность российской рыбы и донести ее отечественным и зарубежным потребителям». Проблема в том, что «ползучая» разработка стратегии идет на фоне небывалых экономических парадоксов.

На прошлой неделе в России была представлена Стратегия развития рыбохозяйственного комплекса до 2030 г. Как сообщил глава Росрыболовства Илья Шестаков, в условиях современных вызовов и проблем наличие актуального и практико-ориентированного стратегического плана действий является неотъемлемым условием сохранения устойчивости. В качестве вызовов он назвал влияние глобальной политики на отрасль, торговые ограничения и рыночные барьеры, борьбу за природные ресурсы, в том числе и с применением неэкономических методов конкурентной борьбы, устаревание основной части рыбопромыслового флота. С учетом всего вышесказанного формируется новое видение — открыть, создать, защитить истинную ценность российской рыбы и донести ее отечественным и зарубежным потребителям.

Цели в стратегии ставятся достаточно амбициозные — среднегодовой рост не менее 5% и удвоение вклада отрасли в ВВП к 2030 г. В документе сформулированы ключевые точки роста рыбохозяйственного комплекса — пять масштабных комплексных инвестиционных программ, реализация которых привлечет якобы более 600 млрд руб. частных инвестиций в период 2018–2025 гг. Россия занимает первое место в мире по запасам минтая, камбаловым и крабам, второе — по сельди, третье — по треске. Объем рыбных запасов только в двухсотмильной экономической зоне позволяет вылавливать в год минимум 5,5 млн тонн рыбы; сегодняшний ее улов — 4,7 млн тонн по итогам 2016 г. (включая добычу за пределами страны). Но поскольку 7 млн тонн ловил СССР, то замаячили соблазнительные перспективы: увеличить в разы сбыт внутри страны, не потеряв при этом внешние рынки. К тому же цена на многие виды рыбы на российском рынке выше, чем, например, в Китае и Южной Корее, где многолетний демпинг привел к тому, что эти страны наладили перепродажу российской рыбы в третьи страны. Вот и задумали и домой вернуться, и создать недостаток продукции на внешнем рынке.

За счет этого капитализация рыбного хозяйства за 10–15 лет вырастет не менее чем на 25%. «Для этого есть все основания, к этому мы как раз и будем все вместе стремиться», — заявил Илья Шестаков уже в ходе панельной дискуссии Восточного экономического форума. Вопрос в том, как свести дебет с кредитом. Наметившееся в 2016 г. снижение финансовой отдачи рыбной отрасли усиливается в текущем году. Отраслевой сальдированный результат в первом полугодии 2017 г. составил 35,3 млрд руб., что на 18,7% ниже аналогичного показателя 2016 г. В 2015 г. данный результат равнялся 62,7 млрд руб., в 2016-м — 83 млрд руб. В Приморье объемы поступлений в краевой бюджет по налогу на прибыль за шесть месяцев текущего года сократились с 521 млн до 496 млн руб. (сальдированный финансовый результат при этом упал почти в два раза — до 3,5 млрд руб.).

Как экономика отрасли умудряется опускаться на пресловутое «дно» при росте добычи биоресурсов — тут и профессионалы не сразу найдут ответ. Хотя нет, робкие попытки объяснить парадокс предпринял Герман Зверев, президент ВАРПЭ: «Резкий рост финансовых показателей в 2015–2016 гг. был вызван в первую очередь девальвацией рубля, сегодня этот фактор исчерпан, поэтому темпы развития рыбной отрасли возвращаются на докризисный уровень».

Сокращение балансовой прибыли в первом полугодии связывают и со снижением цены на минтай, добыча и экспорт которого сегодня генерируют около 30% всей выручки отрасли. По подсчетам Германа Зверева, во втором квартале 2017 г. цена разделанного минтая на ключевом для российских рыбодобытчиков китайском рынке достигла десятилетнего минимума — $950 за тонну.

Другие данные предоставляет Росрыболовство: за январь — июль 2017 г. объем экспорта рыбы и морепродуктов увеличился по сравнению с аналогичным периодом 2016 г. на 24,5%, а его стоимость возросла на 23,9%. Средние контрактные цены, правда, по основной позиции экспорта, мороженой рыбе, снизились на 5,6%. То есть государство ничего критичного не увидело. Все в рамках прогнозируемых колебаний, убыток от которых должен компенсироваться за счет большого вылова. Или же заинтересованным лицам приходится «справляться» с сокращением финансов в меру своего бухгалтерского искусства?

Как бы то ни было, для потребителя пробил час из своего кармана платить за все грехи якобы севшей в лужу рыбной экономики: за ее убытки и долги и за роскошь, в которой купаются ее менеджеры. «В Дальневосточном регионе сохраняется положительная динамика цен на минтай и камбалу вследствие хорошего экспортного и внутреннего спроса в условиях локального сокращения товарных запасов», — говорится в обзоре цен Росрыболовства.

И ведь надежд на скорое восстановление роста (финансового) у рыбодобытчиков нет. Во всяком случае, у ВАРПЭ, там ожидают лишь снижение инвестиций в 2018 г. Значит, придется либо отказываться от обязательств, либо менять саму структуру и качество экономики отрасли? И почему-то кажется, что выбран будет именно первый путь, который при этом будет представлен как второй, то есть как полноценное реформирование — пиарщики в трудный момент всегда протянут руку помощи рыбным «бухгалтерам».

Идея, кстати, уже появилась. «Надо переходить от измерения вылова в тоннах к другим экономическим показателям — доля ВВП, финансовая отдача, к новой системе определения величины общего допустимого улова (ОДУ). Во многих странах прогноз ОДУ строится не на принципе «сколько можно выловить», а «сколько нужно добыть», оцениваются экономические результаты влияния этого прогноза на доходность отрасли, широко используются социально-экономические показатели при определении ОДУ», — заявил Герман Зверев.

Рыбаки вообще сейчас торгуются. У каждого своя хитрость, своя тропинка к процветанию, пролегающая чаще всего через Росрыболовство. Скрытые от глаз процессы идут, потому что на кону перераспределение квот. Потому что появились инвестквоты. Например, управляющий группой компаний «Доброфлот» Александр Ефремов считает, что для освоения иваси нужен среднетоннажный флот, но сегодняшние «квоты под киль» этой задачи не решают, и предлагает вернуться к корректировке постановления правительства.

Вообще, с помощью инвестквот власти убивают сразу двух зайцев: дается толчок обновлению флота и обеспечиваются новые компетенции для отечественных верфей. И, если верить Шестакову, сейчас есть сотни заявок на строительство судов. Но не стоит испытывать иллюзии относительно сегодняшнего вдруг вспыхнувшего желания рыбаков заказать суда на российских верфях, поскольку с «квотами под киль» они боролись все последние годы при полной поддержке Росрыболовства. Их желание сегодня продиктовано единственным — получить тот же самый государственный ресурс — квоты, и как только эти инвестиционные квоты закончатся, а для наиболее рентабельных и крупных биоресурсов это произойдет за год-два, все опять встанет на свои места — заказов рыболовных судов на наших верфях вообще не будет.

То есть инвестквоты — это «сказка про белого бычка», которая крутится, как заезженная пластинка, крупнейшими игроками на протяжении десятилетия. На самом же деле в отрасли для них созданы настолько льготные условия, что использование даже совершенно старых — и морально, и физически — крупнотоннажных судов позволяет извлекать компаниям многомиллиардные годовые прибыли. Умножайте эти прибыли на 10 лет — столько компании работают в совершенно льготных условиях, — и будет очевидно, что при их желании они могли давным-давно заменить весь свой флот. Но в условиях беспрецедентных льготных условий — им это зачем?