Запретный промысел
Иртышу угрожает недобрая слава мертвой реки. По оценкам специалистов здесь осталось всего около 100 тонн рыбы ценных пород, а численность маточного стада достигла критического уровня - четырех процентов. Об этом сообщает www.fishnet.ru со ссылкой на ФАР РФ.
По три пуда осетры, по аршину - стерляди
Кто из рыбаков не любит посидеть с удочкой у тихой реки?.. Боюсь только, на Иртыше занятие это вскоре может приобрести тот же смысл, что и хождение с бреднем в каком-нибудь плавательном бассейне.
По оценке заведующего лабораторией ихтиологии Новосибирского филиала Госрыбцентра Западно-Сибирского НИИ водных ресурсов и аквакультуры Владимира Зайцева, ситуация с рыбозапасами в Иртыше близка к критической. В этом виноваты как бездумная хозяйственная деятельность человека, так и браконьерский промысел.
По некоторым оценкам, уровень незаконного вылова на Иртыше сейчас составляет около 50 тонн ценной рыбы в год. И это при том, что в 2012 году объявлено так называемое время тишины и промысловикам не выдано ни одной лицензии на лов стерляди, а осетр вообще занесен в Красную книгу. Браконьерскую охоту это не останавливает. Что самое печальное, ни стерлядь, ни осетр, ни нельма не успевают дожить до икромета. Кто видел, что продают на стихийных рынках, допустим, в районе Карьера, тот понимает: пришел край-конец речной живности: начали ловить стерлядь размером с ерша.
А ведь когда-то природа была более щедра. Возможно, мне не поверят, если начну разводить руки в стороны, показывая, какая рыба когда-то водилась в Иртыше. Но к именитому ученому-путешественнику Петеру Симону Палласу, побывавшему в наших краях в 1771 году по заданию Санкт-Петербургской императорской академии наук, уж точно можно прислушаться. В своих отчетах о пребывании в Прииртышье он писал: «Здесь бывают самые большие стерляди по всему Российскому государству, так что иногда попадаются более полутора аршин длиною (более одного метра – ред.), осетры же здесь бывают весом в три пуда (около 50 кг – ред.). Также налимов в Иртыше великое множество, и оные бывают в три аршина (более двух метров – ред.). А из сиговых попадаются токмо белые – нельма.
Паллас сетует, что «форели здесь весьма редки», что, впрочем, совсем не печалит местных жителей, поскольку они и так имеют приличный доход от рыбного промысла.
Вредный прогресс
Не стоит и в прошлом все пытаться видеть лишь в розовом свете. Тот же императорский посланник Паллас описывает рыбалку на Иртыше с использованием снасти с изогнутыми и заточенными крючками, которую местные жители нередко ставили поперек реки. Эти варварские приспособления, к несчастью, дожили и до наших дней, сохранив свое прежнее название – самоловы. Как все запретное, они оказались живучими. Последующие поколения изрядно потрудились над усовершенствованием способов браконьерского лова.
Если бы ту смекалку, которую используют «черные» промысловики, использовать в мирных целях, то, вероятно, давно можно было бы изобрести перпетум мобиле. Но вместо него мы имеем сегодня так называемые аханы – приспособления из сетки-рабицы, снабженные бетонной арматурой, позволяющие достать рыбу из глубин, из мест нерестилища. Или электроудочки, способные выбить все живое на несколько метров в округе. Или перетяги, калечащие ихтиофауну. Прибавьте к этому современные средства передвижения в виде лодок с многосильными моторами, высокопроходимый автотранспорт, а также продвинутые приборы связи и оповещения, и вы получите почти неуловимые отряды летучих браконьеров. В Омском отделе государственного контроля, надзора и охраны водных биоресурсов и среды их обитания Верхнеобского территориального управления Федерального агентства по рыболовству им противостоит всего десяток государственных инспекторов, которые, как правило, передвигаются по водоемам на стареньких лодках с маломощными моторами.
В скорости передвижения с браконьерами сегодня может соперничать, разве что один рыбинспектор, Александр Морозов из Тары, получивший новый скоростной катер за лучшие показатели во всем Верхнеобском территориальном управлении.
Несгибаемый Морозов
Александр Морозов – персона на севере нашей области хорошо известная. В его ведении находятся сразу три района – Тарский, Знаменский и Большеуковский. Фамилию Морозова там знают даже те, кто не встречался с ним самим ни разу. Рыбинспектор как-то, говорят, пошутил: «ручьи побежали, незнакомые люди здороваться начали», имея в виду резкое повышение обывательского интереса к себе в самый разгар путины. Или вот был еще такой случай.
Зашел как-то Александр Морозов в магазин рыболовных снастей. К нему обратился незнакомый мужчина:
- Слышь, браток, помоги сеть упаковать.
Снасть оказалась мелкоячеистая, браконьерская.
- Знаешь, - доверчиво делился с новым знакомым покупатель. – Раньше у нас был инспектор что надо: не слыхать его, не видать. А теперь объявился какой-то Морозов… Житья не стало!
За те три года, что он, в прошлом вполне благополучный бизнесмен, состоит на государственной службе, Морозов в свой адрес наслушался немало. Его пробовали уговаривать и запугивать, подкупать и шантажировать. На него писали жалобы аж… в приемную президента. А что вы хотите? Только за нынешний год по административным материалам, составленных Морозовым, возбуждено 23 уголовных дела. Браконьеры же в большинстве своем не тот народ, что, будучи пойманным с поличным, тут же каяться начинает.
Переправа, переправа! Берег левый, берег правый
В один из солнечных октябрьских дней, когда осень отдавала последнюю дань ушедшему лету, мы вместе с Александром Морозовым и его добровольными общественными помощниками Евгением Базильским и Николаем Кулишаком отправились в обычную инспекторскую поездку по Иртышу. Накануне на утреннике подморозило, а это значит, говорят бывалые рыболовы, налим на реке должен хорошо клевать.
Людей с удочками у берега и в самом деле хватало. На волнах качалось и несколько лодчонок. К ним инспекторы, конечно же, особенно внимательно присматриваются, высматривая на корме сети или перетяги.
Рассказывают, как раз накануне моего приезда вышел неприятный эпизод. Рыбинспекторы попытались задержать местных жителей, которые вынимали в лодку браконьерскую сеть. Один из любителей запретного лова с силой толкнул Николая Кулишака прямо в воду. Купание в Иртыше сейчас – занятие малоприятное, к тому же глубина у речки в том месте была нешуточная…
А вот кому река по колено, так это тем, кто нетрезв. Со своего катера мы заметили, как шестеро молодых парней на утлой лодчонке, причаленной к правому берегу, весело подталкивали и задирали друг друга. Похоже, с утра уже что-то отметили. И нет никакой уверенности в том, что в таком состоянии они не перевернутся где-нибудь на середине реки, а спасжилетов в лодке что-то не видно. Вот рыбинспектору и приходится проводить с пассажирами теоретические занятия по правилам техники безопасности. С владельцем лодки разговор иной. Ему придется заплатить штраф за использование необорудованного плавсредства для перевозки людей.
Тот, кто сталкивается с жизнью прибрежных территорий, знает, что рыбинспектор там сегодня занимается всем, чем можно. Он не только ловит браконьеров, следит за безопасностью пассажироперевозок, но и контролирует добычу песка или других строительных материалов в 200 метрах от уреза воды, проводит мониторинг промышленных стоков, охраняет прибрежные территории от чрезмерно ретивых хозяйственников, готовых разместить вблизи воды летние лагеря для скота, пастбища, свалку – да все что угодно.
Дикие лебеди
На 1343=м километре Иртыша замечаем причаленный к берегу теплоход «Лебедь». Он встал аккурат под знак, предупреждающий суда о возможной опасности на повороте реки. Вероятнее всего, предполагают инспекторы рыбоохраны, команда «Лебедя», приписанного к ФБУ «Обь-Иртышводпуть», должна промерять глубины, следить за работой бакенов. Но сейчас она занята совсем другим: на корме сушатся сети, за бортом колышется на волне садок с рыбой.
Один из матросов, завидев пришвартовывающийся к левому борту катер рыбоохраны, пулей бросается в рубку. Возвращается на палубу уже с ножом. Острое лезвие чиркает по веревке, удерживающий за бортом садок, наполненный остроносыми осетровыми, и вещдок стремительно идет на дно.
Еще один бросок шустрого матроса – кто бы мог предположить подобную прыть у весьма упитанного малого! – и за бортом оказывается уже деревянный ящик с бьющейся рыбой.
Вопреки ожиданиям занервничавшей команды, ящик не утонул, а медленно поплыл по течению, угодив прямо в руки рыбинспекторов. «Улов» оказался богатым: 25 стерлядок, по два осетра и судака, налим, язь, четыре леща. На носу «Лебедя» обнаружились еще две емкости со свежепосоленным лещом…
Приезда полиции, вызванной рыбоохраной, пришлось ждать почти до темна. Все это время члены команды «Лебедя» не спеша слонялись по палубе. Кто-то насвистывал незамысловатую песенку, кто-то слушал радио. Я же все время ловила себя на мысли о том, как должен вести себя человек, попади он в столь щекотливую ситуацию. И есть ли способ сейчас у команды, находящейся на судне под государственным флагом, хоть как-то сохранить лицо? Но вопросы разом отпали, как только выстроившиеся у борта «лебеди» принялись базарно скандалить:
- У вас нет никакого права нас задерживать! Вы нас за руку сначала поймайте!
Не пойман – не вор?
Самое печальное во всей этой истории то, что нагловатая и трусливая команда «Лебедя» в чем-то может оказаться права. Рыбинспектору, чтобы доказать факт браконьерского лова, сегодня приходится выворачиваться чуть не наизнанку. Морозову, например, чтобы поймать преступника с поличным, доводилось разыгрывать из себя в стельку пьяного. Однажды он просидел «в засаде» несколько суток, а в другой раз преследовал браконьера со сломанными пальцами на ноге. Возможно, только благодаря такой настойчивости у него лучшие в управлении показатели. Но ведь и он не всемогущ. В его практике множество случаев, так и не доведенных до логического конца. Правоохранительные органы посчитали: мало собрано улик, доказательств. Но ведь этим как раз должна заниматься полиция, а не рыбинспектор!
По мнению начальника Омского отдела государственного контроля, надзора и охраны водных биоресурсов и среды их обитания Верхнеобского территориального управления Федерального агентства по рыболовству Владимира Калныша, сегодня нужно поднимать вопрос об ужесточении наказания за браконьерскую ловлю, иначе остановить ее невозможно. К тому же существующая пока практика возбуждения уголовных дел только в отношении конкретных лиц, а не по фактам незаконной ловли значительно сужает эффективность работы государственных контролирующих органов. Задерживая сегодня подозреваемых в незаконной добыче, инспектор нередко слышит: «Вы докажите, что я эту рыбу поймал! Я ее просто купил». И что же, порою приходится отпускать, поскольку на практике нет перспективы добиться возбуждения уголовного дела. Но разве приобретение и сбыт краденного – ведь на самом деле рыба украдена у государства! – перестали считать преступлением?..
Ирина Краевская – обозреватель газеты «Омская трибуна».
