Запрет на вылов омуля толкает жителей Бурятии к «браконьерству поневоле»?
Промышленный лов байкальского омуля запрещён с 1 октября 2017 года, также с этого дня ограничено любительское рыболовство, однако в Бурятии и Иркутской области до сих пор продолжаются дискуссии по этому вопросу.
Как сообщили в Народном Хурале Бурятии (республиканский парламент — прим. ИА REGNUM ), единства по поводу оценки численности популяции омуля и необходимости запрета на его вылов нет даже в научных кругах. Тем временем на сегодняшний день омуль находится на грани исчезновения.
По словам директора Байкальского филиала ФГБНУ «Госрыбцентр» Владимира Петерфельда, устойчивая тенденция по снижению популяции омуля наметилась с 2004 года. Об этом Петерфельд заявил на совещании, организованном комитетом Народного Хурала по земельным вопросам, аграрной политике и потребительскому рынку.
«Биомасса байкальского омуля за последние 20 лет снизилась примерно в три раза и остается на низком уровне. Необходим запрет на вылов омуля минимум на пять лет», — считает директор Байкальского филиала ФГБНУ «Госрыбцентр».
Однако экс-сенатор от Бурятии, учёный Арнольд Тулохонов с Петерфельдом не согласился. Он подчеркнул, что по данным Лимнологического института СО РАН, популяция омуля действительно снизилась, но не так сильно, как утверждают представители «Госрыбцентра». По информации Лимнологического института, биомасса омуля в 2—3 раза больше — около 20 тысяч тонн. Представители института подчёркивают, что долгое время промышленный вылов омуля оставался на одном уровне, а ситуация стала ухудшаться в последние годы. На основании этих данных они делают вывод, что это не единственная причина снижения популяции омуля.
Ситуацию обостряет то, что с проблемой сохранения популяции омуля тесно сопряжена проблема занятости населения. В Бурятии существует мнение, что из-за запрета на вылов омуля без работы останутся многие жители прибайкальских районов. В Народном Хурале уточнили, что в Баргузинском и Прибайкальском районах «многие уже переориентировались на добычу леса и туристический бизнес». А в Кабанском и Северобайкальском районах ситуация остаётся достаточно острой. Замруководителя республиканского агентства занятости Николай Пивоваров, комментируя эту ситуацию, отметил, что работа ведётся, но она всё больше сводится к выплате пособий по безработице. А существующий вариант с общественными работами предполагает отплату в размере 10 тысяч рублей в месяц.
«Достаточно ли этой суммы? Не станут ли наши граждане «браконьерами поневоле»?» — задал резонный вопрос парламентарий Баир Гармаев.
Его поддержал Арнольд Тулохонов, заявивший, что «главной пострадавшей стороной оказалось население побережья Байкала»:
«Предыдущий запрет был принят в условиях планового государства, когда у людей была работа. А сейчас мы получим рост осужденных за счёт жителей байкальского побережья», — отметил академик.
Депутат Александр Попов напомнил, что полный запрет на вылов омуля уже вводился в Советском Союзе, однако тогда в прибрежных районах открывались крупные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, создавались новые рабочие места.
«Мы прекрасно понимаем, что дело не только в запрете, ситуацию можно решить, только используя комплексный подход, обеспечивая занятость людей, которые до сегодняшнего дня занимались рыболовством и его переработкой, организацией рыборазводного процесса на совершенно новом уровне, выделением дополнительного финансирования на проведение научных исследований», — резюмировал Попов.
По мнению эколога, представителя Бурятского регионального объединения по Байкалу Натальи Тумуреевой, запрет на вылов омуля — это необходимая мера на сегодняшний день, «однако она однобокая и сейчас никакого результата не даст».
«Что касается браконьеров, омуль уже давно перестал быть продуктом питания и стал продуктом наживы. И браконьеры, несущие наибольшую угрозу для омуля, — это не местное население, а люди с серьёзного уровня техникой, с большими лодками, катерами с мощными моторами. Такие браконьеры представляют огромную угрозу», — подчеркнула собеседница.
На вопрос, где та грань, чтобы не обидеть население и защитить популяцию омуля, Наталья Тумуреева ответила следующим образом:
«Здесь нужен системный подход. На данный момент всё-таки это полный запрет на вылов и продажу омуля. Ведь сегодняшний запрет не касается коренных малочисленных народов, есть квота науке, которая, мне кажется, слишком завышена».
По её мнению, необходимо «наладить работу рыборазводных заводов, дать работу местным жителям, чтобы они смогли обеспечивать свои семьи без браконьерства, организовать более жёсткую систему контроля вылова».
Как это ни прискорбно, у многих ВИП-браконьеров есть влиятельные покровители, заявляет эколог Тумуреева. По её мнению, наказывать нужно не только тех, кто ловит и продает омуля, но и тех, кто покупает.
«Могу сказать, что самый большой скупщик рыбы, пойманной браконьерами, — это наши же торговые сети. А точнее, местные олигархи, которые держат эти торговые сети. Ну, а в целом нужна другая система контроля за торговым оборотом омуля, то есть его происхождением на прилавках. Торговые точки обязаны пояснять, откуда у них омуль. Также нужно вести разъяснительную работу среди населения, как говорится, есть спрос — есть предложение», — подытожила собеседница.
Как уже сообщалось ранее, добыча байкальского омуля запрещена с 1 октября 2017 года, исключая зимний любительский лов на удочку. При этом рыбаки, поймавшие омуля, не вправе продавать рыбу. Жители Бурятии могут ловить до 5 кг омуля в сутки, в Иркутской области норма выше — 20 кг.
По данным Байкальского филиала Госрыбцентра, биомасса омуля с 2008 году опустилась ниже 20 тыс. тонн, к 2012—2014 году — уменьшилась до 15—16 тыс. тонн, в 2014 году — до 13,2 тыс. тонн. В 2015 году специалисты оценили биомассу омуля на уровне 10 тыс. тонн.
